Я шел и зажигал лампады.
Нет ,не фонарщик,не монах.
Я в небо,как пушинка падал,
Со мной беседовал Аллах.
Его не видел я ,но слышал:
Был глас во мне и быстро рос.
Потом,когда упал повыше,
Меня обнял,как брат,Христос.
Ужели я ,омытый грязью,
Был удостоен светлых рук?
С недоуменьем и боязнью
Осматривался я вокруг.
Там были светлые палаты,
Благословенные леса,
Не жил ни злой,ни вороватый,
И каждый ведал чудеса.
Я там ,как все ходил по водам,
Не ел по году ни чего,
Демократическим свободам
Там соответствует ничто.
Святых и светоносных лики
И малых дел великий смысл
Вошли в сияющие блики
Лампад под властью мер и числ.
А сами числа,сами меры
Роились на горе Сумеру.
И в сумерки я шел домой,
Бессмертный и едва живой.
Тулси, исполняющей
танец жизни Хабиби.
Опять этот голос во мраке.
Он чей-то неведомо чей.
При нем умолкают собаки,
Как перед сезоном дождей.
Тогда изумительны звезды,
И я выхожу из ума,
И самые дивные грезы
В ресницы вплетает Луна.
И самая дивная дэви
Скользит в небесах по лучу,
Танцуя на волнах напева-
Тогда я за нею лечу.
Вы знаете это паденье,
Но только не вниз,а наверх-
Дремотное восхожденье
Сквозь дымку религий и вер?
Но дымка-совсем не пустое,
А то,что сияет во мгле
Как самое дорогое,
Оставленное на земле.
