Я доведу до совершенства
Своё умение дрожать.
Намёки, полувзгляды, жесты
Игра на лезвии ножа.
С лица бегущей струйкой пота,
Ознобом, жгущим по спине,
Комком у горла и икотой
Обосновался страх во мне.
Сухой камыш, поваленный ветрами,
В широкой пойме стынущей реки,
Колоны тополей пирамидальных
Особенны и наготой близки.
Последний клин растаял в низком небе,
На мелководье вечерами лёд,
А у души глубокая потребность
Свернув с дороги двигаться вперёд
Шум города оставив за протокой
Тропинкой узкой, огибая плёс,
Вдоль зарослей желтеющей осоки,
По берегу, к которому прирос.
И медленно, расталкивая чакан,
Шестом толкаясь, плоскодонки нос
По ерику вести без тени страха
Уверенно, открыто, в полный рост.
Смотрю на степь в окошко электрички
Лбом упираясь в грязное стекло
Из памяти знакомая страничка,
Но то, что было, навсегда ушло...
А в царстве стен на узеньких проулках
Протоптанный в забвение маршрут
Отчетливый. И эха голос гулкий
И ежедневной сутолоки спрут
Полоской скотча щупальцу впивая
Остатки красок слижет не спеша
И обрывается пунктирная кривая
У зарослей густого камыша,
А вместе с ней... Сойдя на полустанке
В осенней куртке на семи ветрах
Стою один. Покажется вам странным,
Но счастлив я, что пересилил страх.
Я где-то прочитал, что мир вокруг дискретен
И в Абсолюте бесконечно твёрд.
В нём Богу, места нет и ясно даже детям,
Что нет души (терпи, трудяга Word).
Мне кто-то объяснял весьма авторитетно
Рассказ снабжая множеством цитат,
Что истина его, по сути, перманентна,
А христианство полный плагиат.
Парировать слова осатанелых гуру
Не свойственно, и верящий в Христа
С улыбкой на устах шепнёт пророкам хмурым:
Мой арсенал любовь и доброта,
И истина любви не в речи громогласной,
Не в логике с цинизмом общих норм
А в жертвенности, что для вас капоте красным
Маячит, воспаляя мыслей вздор.