профессию, да и жениха найти непьющего. Хозяйство ее не обременяло, кроме кур, живности не было. Дом она оставила бедной Шурке, которая вынуждена была жить со свекровью, зловредной старухой, попрекающей вдову каждым куском.
- Поживи у меня, Шурка, а я поеду в город на заработки, - попросила Фая, - Но за домом следи, топи вовремя, порядок соблюдай. Понятно?
- Это можно. Когда приедешь?
- Не знаю, Шурка. Может, долго не приеду. Хочу там пожить, а там будет видно.
- Живи, Файка, я твой дом буду сторожить и топить регулярно. Курочек мне оставишь или прирежешь?
- Пользуйся, - милостиво разрешила Файка, - Яйца кушай, суп вари. За петухом поглядывай получше, чтобы не убежал.
Город встретил Файку многолюдием, и ей стало страшно: как можно тут освоиться, если даже знакомых нет? Куда идти, она не знала, решила сначала перекусить, а потом начать поиски жилья и работы. Она присела на лавочку около вокзала, купила 3 пирожка с капустой и с удовольствием принялась жевать. Оглянулась. Рядом с ней на скамейку села нарядная молодая женщина.
- Приятного аппетита, землячка! Проголодалась? Куда едешь? – спросила незнакомка.
- Я из деревни: приехала за счастьем, хочу работу найти в городе и жениха богатого тоже бы неплохо сыскать. В городе – то они меньше пьют. Как ты считаешь?
Шел 1995 год, в стране было плохо с работой, предприятия простаивали.
- Да, понятно. Меня зовут Ангелина. Могу тебе помочь. Идем ко мне, пару деньков поживешь у меня, я тоже из деревни приехала несколько лет назад. Согласна?
- Еще бы. Меня Фаей зовут.
- Фая так Фая. У тебя только этот чемоданчик с собой? Негусто, красавица, негусто.
- Решила, что хватит мне.
- А зимой и осенью что будешь носить?
- На дворе пока июнь, съезжу за вещами. Да и нету у меня модных вещей, за коровой что ли в них ходить? Отец погиб, мамаша исчезла с мужиком проезжим. Вроде как сирота я, Ангелина. На ферме зарабатывала крохи, на хлеб разве да на молоко. Курей держала, так и жила. Откуда одежде взяться? Зад прикрыт, и ладно.
- Не боись, подруга. Устрою тебя по высшему разряду, я сама пробилась в жизни, Фая, и ты пробьешься.
Они пришли в однокомнатную, красиво обставленную квартиру Ангелины. Файка обалдела от евроремонта.
- Ой, какая красотища! Музей, да и только!
- У тебя тоже будет все, если захочешь жить по - человечески. Только не ленись и слушайся старших. Ясно?
- Здорово! А ты где работаешь Ангелина?
- Я работаю в сфере….любви, Фаина.
- Поясни.
- Как ты относишься к мужчинам? Нравится тебе быть с ними?
- Очень даже. Меня в деревне нашей бабы – дуры шалавой прозвали. А чем я виновата? Уж такая любвеобильная уродилась… Наверно, в мать, в Клавдию. Они тоже неправы, были бы хорошие, их мужики не бегали бы за чужими бабами. Как ты считаешь, Ангелина?
- Дуры они, ты права, еще какие! Значит, я имею дело с опытной женщиной. Есть оплачиваемая работа, хорошо оплачиваемая, Фая. Радость мужикам доставлять. Понимаешь, о чем я говорю тебе?
- Да. Я согласна на эту работу, если будет хороший заработок, мне деньги нужны. Сколько платят?
- Очень прилично. Я все это за пару лет приобрела. Хорошо, раз ты согласна, я познакомлю тебя с «мамкой».
Ангелина привела Файку к «мамке», получив за это хороший гонорар.
- Эта девка от природы б…,- сказала Ангелина «мамке», отведя ее в сторону, - Так что кадра как раз для нашей пыльной работенки, - и ушла, усмехнувшись.
- Меня зовут Зоя Захаровна, - сказала «мамка», - Жить будешь в одной комнате с Людой Мороз, потом, постепенно заработаешь себе на квартирку. Только мужчин слушайся и исполняй их прихоти. Люда тебя всему обучит, она скоро будет иметь свое жилье, поэтому перенимай все тонкости нашей работы быстрее. Возиться с тобой некому.
- Зоя Захаровна, я буду старательной ученицей.
Вскоре Фая узнала все негативные моменты своей работы. Это не по мужикам в деревне бегать. Нет никакого удовольствия. Несколько раз она была на волоске от смерти: среди клиентов попадались и воры, и бандиты, и извращенцы, и садисты. Бита была неоднократно. Но деньги не пахнут, а они стали появляться в ее кошельке. Постоянный ее клиент, 75 – летний Антон Федорович, похотливый и навязчивый старичок, говорил ей:
-Фаина – ты женщина крупная, эффектная, красивая. Я уже немолод, но ценю женскую красоту, имею достаточно денег. Пожила бы около меня немного, поженились бы мы с тобой. Я помру – тебе все достанется, детей у меня нет.
Фая представила на минуту, что будет жить у этого грузного неряшливого старика, и ей стало жаль себя. Он уже не мужчина, а только оболочка. Будет ревновать, устраивать концерты по любому поводу. Даже пахнет от него старостью. Нет, она не готова на эту жертву. 
- Спасибо, Антон Федорович, но моя жизнь меня устраивает, надоест, выйду замуж, найду непьющего мужика, рожу детишек. Не обижайтесь, но вы староваты для меня.
-Как хочешь. Глупа ты, Фаина, ох, и глупа,- сказал Антон Федорович зло и перестал приходить к ней. Да еще обозвал на прощание, как мог. 
- Слава Богу,- думала Фая, - отстал дед.
Через некоторое время Файке удалось купить небольшую квартирку на окраине, она была довольна, считала, что ей везло. Правда, доставалось ей от клиентов немало. Особо жестокими по отношению к проституткам были «братки». Устраивали «субботники», групповухи, в общем, вели себя так, как будто женщины созданы только для удовлетворения их похоти. Кавказцы вели себя по – разному, но и от них порой были одни неприятности: горячие люди, без тормозов. Файке приходилось лавировать, бывала и побита, но у нее была цель и закалка хорошая: в их деревне почти всех баб били мужики, это считалось обычным явлением.
Однажды Файку заказал иностранец. Увидев его, она расхохоталась и долго не могла остановиться. Мужик был в черном костюме, белой рубашке, на голове какая- то нашлепка, из – под рубахи торчало что – то похожее на полотенце, а на висках, словно косички, свисали два черных локона – завлекалочки. 
- Не смейся, девушка. Я – религиозный еврей, мы так одеваемся уже много столетий. На голове у меня кипа, а на висках – пейсы. Ясно?
- Не совсем.
- У нас свои обычаи, например, нельзя кушать молочное с мясным, женщинам носить мужскую одежду, работать в субботу тоже не разрешается. Наш народ избран Богом, мы изучаем уже 3000 лет одну самую важную книгу. Называется она - Тора.
- А… А почему Вы так хорошо говорите по – нашему?
- Потому что я родился и жил в этом городе, а потом уехал в Израиль. Я приехал проведать могилы родных мне людей. 15 лет здесь не бывал. Изменилось все вокруг: люди, улицы, жизнь. А ты симпатичная, жаль, что у меня жена и 6 детей, а то бы женился только на тебе. Ты – русская, пришлось бы тебе принять гиюр.
- Что такое гиюр?
- Это значит поменять христианскую веру на иудейскую, если есть желание, естественно.
- Исаак, помоги мне. Я хочу поменять веру и уехать в вашу страну. Надоела мне эта грязная работа, я хочу другой жизни, помоги мне.
В синагоге Фая получила нужные книги.
- Учись старательно, Фаечка. У меня есть для тебя подходящая пара – Моше, он вдовец, детей у него не было. Думаю, что ты в его вкусе.
- А какой он?
Гиюр Фая приняла, дело было за женихом. Моше, бывший Миша Фельблюм из Одессы, был нестар, красив, но… Моше не мог иметь детей. Добрый и хороший человек, Моше приехал за невестой, узаконил с ней отношения, упорно занимался с молодой женой ивритом, устроил продавщицей в магазин, как только ее разговорный язык стал приличным. Хозяин торговой точки Барух в торговой точке почти появлялся, у него была сеть магазинов по всей стране плюс пара гаражей. Заправлял всеми делами в магазине близкий родственник Баруха – Эли, крупный 39 – летний мужчина, яркий брюнет с крупными черными глазами. Он и Фая неделю приглядывались друг к другу, потом стали любовниками. Встречались прямо в подсобке, на кушетке. Эли был страстен, ненасытен, груб, в отличие от спокойного домовитого Миши, знал, как разжечь страсть в женщине. Файка потеряла голову, для нее существовал только Эли. Семья Эли жила в Англии, там его дети получали образование, а жене нравился прохладный климат Альбиона. Эли жил своей жизнью, наслаждался умелой и послушной любовницей, а вскоре привел Фаю в свой дом. Моше не расстроился, он давно понял, что у них с Фаей нет общего будущего: он любил покой, а ей было скучно от однообразной семейной жизни. Барух, немолодой, шустрый мужчина, появился в магазине неожиданно. Увидев Фаю, спросил Эли:
- Где ты ее нашел? Просто сексбомба. Хороша! – и он облизнулся.
- Она была женой Моше, он ее привел, а она ко мне ушла.
- Поигрался, и хватит. Я сам займусь красоткой. Как зовут это создание?
- Ее зовут Фая. 
- Странное имя. Я буду звать тебя Фанни. Ясно?
- Ясно. Можно Фанни.
Барух поселил ее на вилле, давал на жизнь деньги, покупал продукты, но подарков не дарил. Баруху было 58, она называла его «саба ли» и исполняла все его сексуальные фантазии. О работе забыла напрочь, он содержал ее и на черный день копилось помаленьку. Все бы хорошо, но мужчин она любила помоложе и посексуальнее. Да и зубы у Баруха были вставные, и он выкладывал на ночь их в чашку с водой. Противно. Фая решила, что при удобном случае покинет Баруха. Перспектив стать его женой у Фаины нет: Барух женат и имеет кучу детей – наследников.
На базаре Фая познакомилась с торговцем, молодым азербайджанцем Борей, вскоре ставшим ее любовником. Боря курил травку, был порочен до мозга костей, но Фае нравился. Однако, их связь закончилась быстро.
- Файка, есть богатый молодой араб Муса. Ищет себе женщину, жениться хочет. Хочешь? Ему только 27, красавец! Цимус! На фига тебе старый Барух, у него скоро механизма перестанет работать, он выгонит тебя, да и жмот он порядочный. А тут… Есть перспектива стать женой богатого мужика.Через пару месяцев я перебираюсь в Америку. Потому предлагаю хороший вариант. Плохого тебе не хочу, увидишь, ты будешь счастливой.
- Неужели ты меня покинешь? Возьми меня с собой, ты мне нравишься.
- Это невозможно, дорогая. Ты замужем.
- Я разойдусь с Моше, мы давно не живем вместе.
- Выбрось из головы, не могу и все. Покури со мной на прощание, крошка.
- Не хочу, Боря.
- Как хочешь. Жди завтра Мусу на этом месте.
Муса был молод, высок и смугл. Фая сразу же показала ему свое умение любить мужчин. Он увез ее на север страны, где у него был шикарный с восточным вкусом обставленный дом , увешанные коврами стены и полы, кадки с цветами, фонтаны. Во дворе росли кусты розовых и 
темнобордовых роз, от которых постоянно исходил нежный аромат. Рай на земле, не меньше. 
- Если ты хочешь быть со мной, надо принять ислам. Тогда я смогу сделать тебя третьей женой, - сказал Муса.
- Ты сказал Боре, что не женат.
- У нас обычай: можно иметь 4 жены, если можешь прокормить. Так что никаких мусульманских законов я не нарушаю. Я буду тебя звать Фатима. А мое отношение к тебе зависит от твоей покорности и любви ко мне.
- Пусть будет по – твоему. Зови меня Фатимой, даже забавно.
- Вот влипла, - думала «Фатима»,- Хотя… Он меня обеспечивает, вниманием не обделяет, только платок на голове заставляет носить. Но платки покупает мне расписные, красивые. Может родить Мусе ребенка, назовем его Бакри, как брата Мусы, имя мне нравится. Или бросить их всех, татар этих, и на родину уехать?
Теперь ей часто вспоминалась родная деревня, неуютный пустой дом, курятник с единственным петухом, бедная вдова Шурка. Захотелось снова увидеть родные края. Но Мусса даже в магазин Фаю одну не отпускал, разве с другими женщинами из его многочисленной родни. Хотелось поговорить по – русски, а не с кем. Тоска! Ностальгия называется. Сбежать? А если найдет, вернет, беды не оберешься…
Приходила убирать дом русская женщина из Воронежа, уже немолодая и молчаливая.
- Сонечка,- обратилась к ней Фая, - Я должна вернуться в Россию, помоги мне.
- Как помочь? Я здесь работаю, прислуживаю, и , если узнают, я потеряю работу. Боже мой…До чего я дожила, а раньше зав. детсадом была, потом сады позакрывали. Соблазнилась я, думала, за границей люди счастливы. Ты как оказалась у арабов?
- Случай. Купи мне билет, Соня, а то руки на себя наложу. Невмоготу мне. Я тебя не подведу, если поймают, свалю все на азербайджанцев, вон их сколько тут. Меня Боря – азербек продал Мусе, скотина, а я любила его.
- У тебя документы в порядке, Фаина?- сжалившись, спросила Соня.
- Конечно. Ты сама не покупай, попроси кого- нибудь.
Ступив на родную землю, Фая заплакала. Съездила в деревню, узнала: все ее сверстники уже живут в городе, имеют семьи, детишек. Шурка дом не запустила, даже взяла на откорм поросят и кроликов завела. Фая поблагодарила ее и сказала:
- Живи, Александра, тут, я поеду в областной центр, попробую начать все сначала. Теперь она ясно представляла, как будет жить.
Прошло 4 года. Фая работала на мясокомбинате, а два раза в неделю учила ивриту пожилых людей. Вышла замуж за Гришу – сапожника, между прочим, еврея по маме, родила дочку Аленушку. Верная жена и любящая мама, она даже представить себе не могла, как раньше была проституткой, содержанкой и третьей женой богатого араба. Может, ей это приснилось? Если бы…
Автор: Зинаида Маркина

В добрый путь

Жизнь протекает день за днём,
По морю всяческих событий.
Под ярким солнцем и дождём,
Сменяя череду наитий.

Зима ли, лето - в добрый путь,
С любовью и живой надеждой!
Обратно время не вернуть,
Истлели прошлого одежды.

Судьба ль ведёт свою игру,
Сплетая каверзные сети,
Навстречу устремись к добру
И мир улыбкою ответит.

Звёздная ночь

Ложатся сумерки на плечи
В морозный вечер января.
Ночь зажигает тихо свечи,
Небесный свод посеребря.

Сплетает звёздные узоры
И неземною красотой
Романтиков чарует взоры,
Луной сверкая золотой.

Дарует трепетную лиру,
Чтоб описать могли в стихах
Гармонию земного мира,
В сердечных, искренних словах.

Слепой музыкант

Протяжно пела скрипка,
В руках у музыканта,
О жизненных ошибках
В присутствии таланта.

Играл не уставая
Для публики богатой,
О счастьё всё мечтая,
Потерянном когда-то.

Вокруг него веселье,
Да сердце горько плачет.
Вся жизнь, как в подземелье,
Глаза давно незрячи.

Светил на небе месяц,
Заглядывал в окошко,
Лучом из поднебесья
К нему провёл дорожку.

Протяжно пела скрипка,
Былое вспоминая,
Но у слепца улыбка,
Была ещё живая…

2009-2011

 

Любовь не стареет

Заплакало небо осенним дождем,
Смывая всю грязь с тротуара,
С ней тяжесть разлук уплывала ручьём,
Где встретилась любящих пара.

Прижавшись плотнее под чёрным зонтом,
В глаза неотрывно смотрели,
А ветер, играя кленовым листом,
Шептал им: успели, успели...

Той встречи прождали они много лет,
Звонили и письма писали.
На долю их выпало множество бед,
Увидеться очень мечтали.

С надеждой и верой любовь в них жила -
Неведома сердцу граница,
В разлуке она лишь сильнее цвела,
Светила им, словно зарница.

Проверили чувства на прочность года -
И новая в жизни страница,
Два любящих сердца сошлись навсегда,
И радостью светятся лица.

Так, пара влюблённых под чёрным зонтом
В дождливую пору гуляла.
Пусть сами немолоды, только притом
Любовь их старее не стала!
 
2009-2011

Без него

Неизвестность, ты хуже всего
Не даёшь мне спокойно вздохнуть.
Тяжело очень жить без него,
Этой ночью опять не уснуть.

За окном разгулялась метель
И пустилась в лихой хоровод,
Распушила красавицу ель,
По домам разгоняя народ.

Но не вижу родной силуэт,
Затерялся он где- то вдали..
Одинокий мечтатель, поэт,
По просторам гуляет земли.

Телефон, молчаливый мой друг,
«Зазвони» - умоляю я вновь,
Разомкни ожидания круг,
Когда в сердце тоскует Любовь!

Зимний сон

Поброжу по вечерней аллее,
Где деревья в морозном дыму.
Ветерок освежающий веет,
Обдувая ветвей бахрому.

Затеряюсь в диковинном царстве,
Оказавшись у сказки в плену.
В ослепительно белом пространстве
Ночь подарит свою тишину.

Опустел засыпающий город
И земля под пушистым шатром,
Видит сны о весне, что не скоро
Мир покроет цветущим ковром.

Снежинка

Я снежинкою в твоих больших руках
Нежно таю, позабыв про всё на свете,
И горячность поцелуев на устах
Охладит к утру нам тёплый южный ветер.

Солнце лучиком пробьётся из- за туч,
Лепестки из роз в постели освещая
И пускай мороз на улице трескуч,
От любви пьяна я и огнём пылаю.

Лишь на ушко прошепчу: тебя люблю...
Вмиг обнимешь, аромат волос вдыхая,
И предложишь обвенчаться к февралю,
На коленях мне колечко предлагая.

Я напишу тебе...

Я напишу тебе, любимый,
Сонеты из красивых фраз,
И в каждой повторю сто раз,
Как дорог взгляд неотразимый
Родных и самых лучших глаз!

В них зимней ночью вижу лето,
Красоты солнечной поры.
Ты подарить сумел мне это
Средь блеска ложной мишуры.

И несмотря на день морозный
В душе благоухает май!
Зима исчезнет невзначай
Со снегопадом в небе звёздном,
Даря любви цветущий край...

Рассвета танец грациозный,
И на столе парящий чай.

Красавица-зима

Декабрь широкими шагами
Подводит старый год к финалу.
Метель метёт, похолодало.
Мороз красивыми штрихами
Рисует звёздными ночами,
Чтоб утром удивить нас с вами.
Зима пушистую перину
На землю мягко расстелила
И сказочный наряд дошила,
Усыпав серебром рябину,
Накинула себе на спину
Красы небесной пелерину.
И закружилась в вальсе с ветром
В лучах сверкая, как принцесса,
Что даже и мороз - повеса
Стал дирижировать оркестром
И с вьюгою запел дуэтом
Мелодию из стиля ретро..
И разгулялась вся природа,
Снежок пушистый с неба падал,
Он для души людской услада.
Прекрасна зимняя погода
На радость для всего народа,
Чарующее время года!

Ночь раздумий

Показалась на небе луна,
Засияла она из-за туч.
Я сегодня осталась одна,
Не уснуть, знаю, мне не уснуть.

В чашку чая покрепче налью,
До утра просижу у окна,
Грусть, прости, я тебя не люблю,
Успокоит в ночи тишина.

А начнется с небес звездопад,
Очарует своей красотой,
Боль забуду потерь и утрат
И приму, что дано мне судьбой.

Уготован для каждого путь
На земле в этом мире большом.
Если в счастье поверишь чуть-чуть,
Непременно придёт оно в дом!

Млечный путь

Далёк ещё заснеженный рассвет,
В который раз моей душе не спится.
Блуждает взгляд в созвездии планет,
Где млечный путь жемчуженно искрится...

Раскинулся бескрайнею рекой
В космической динамике пространства,
Манит к себе сверкающей волной,
Величием небесного убранства.

Притягивает зрелые умы
На протяженье многих поколений,
Чтоб тайны распознать сумели мы
В загадках удивительных явлений.

Хризантемы

 Внезапное смятенье чувств,
Вопрос сердечный без ответа.
В кругу возвышенных искусств
Отобразить пытаюсь лето.

Забыв, что на дворе зима,
Рисую сочные закаты,
Где трав душистых бахрома
И о любви звучат сонаты.

В набросок радужной поры
Добавлю солнечного света,
Цветущих хризантем шары
Чаруют взгляд в строке поэта.

Всё в жизни не случайно

Вполне обычные слова,
Но в недрах их живая тайна:
"Всё в нашей жизни не случайно"...
От дум кружится голова,
Ну как была я не права,
Вздыхала долгими ночами,
Пытаясь разобрать сюжет,
И поняла : сокрыт ответ
За небольшими мелочами,
Их важность пропускаем сами,

Спеша на иллюзорный свет,
Не видя счастье под ногами…

Букет из мимоз

Накинута шаль на озябшие плечи,
Рисует на стёклах мороз.
Твой взгляд и волнующе-нежные речи
Волной, сквозь букет из мимоз.

Разлито вино по хрустальным бокалам,
Таинственный сумерек час.
Ночь звёздною феей на небо вступала,
Огни зажигая для нас.

Два ярких луча в перекрёстном движенье
Сердечный сплетают узор.
На лицах сияет любви отраженье
Доверия чувственный взор.

Оставит метель далеко за порогом,
Тяжелое бремя разлук.
Мы счастливы вместе и это так много,
Разрушен препятствия круг.
 

Блудный сын

Спой мне песню скворушка,
Так, чтоб сердце тронуло,
О родной сторонушке,
На чужбине холодно.
Я покинул дом родной,
Да живу не в радости.
Потерял в душе покой,
Тянет к русской святости.

Вспоминаю лик отца
И наказы матери.
Проводили молодца,
Дверь за мною заперли.
Им вернуться обещал,
В очень скором времени,
Да слова те не сдержал,
Зря видать поверили.

Пролетели вмиг года,
Жизнь давно устроена.
Мне казалось навсегда,
Да душа расстроена.
Часто стала сниться мать,
Лишь смотрела с горестью.
Сколько ей пришлось страдать,
Мучаюсь я совестью.

До последнего ждала
Сына возвращение,
У окошка умерла,
Опоздал с решением.
У могилы я один
И прошу прощения.
Возвратился блудный сын,
Дай мне, Бог, спасения!

Тропинка

Каплями в снег одинокие слёзы,
Неба полночного даль.
Руки зима обжигает морозом,
Сердце сдавила печаль…

День закрывает былую страницу,
Жизни размеренный ход.
Грустных событий уйдёт вереница,
Кончится время невзгод.

Ветер могучий отгонит сомненья.
Росчерком нежным заря,
Дарит надежду - тропинку везенья,
В белых коврах декабря.

Крик души

Душа моя, к тебе сейчас взываю!!!
Открой глаза, проснись, давно пора...
Ведь сколько лет отпущено, не знаю,
Быть может, завтра не проснусь с утра.

Прости, Господь, за то, что нерадива,
Соблазнов много в мире, суета,
Прости, что захотелось жить красиво,
А не нести мне данного креста.

Дай силы, всех обидевших прощая,
Покой бы сохранить в душе смогла,
Жила, других людей не осуждая,
И лишь себя, как яблоню, трясла.

Плоды гнилые выкину наружу,
И приумножу добрый урожай,
А коль придётся по грехам сесть в лужу,
Ты сил подняться с покаяньем дай.

вкусно, особенно голубцы из крольчатины. Ну, а путь к моему сердцу, как
и к любому мужчине, сами понимаете - через желудок. Я в долгу, тоже не
оставался, по ушам ездил - со всем усердием. Так что, любовь у нас была
- взаимная! Звал я её всегда по имени-отчеству - Анна Гавриловна. Привыкшая
она, потому как всю сознательную жизнь в школе работала, физику преподавала.
Дек вот, все хлопоты по организации похорон школа взяла на себя, даже поминки
решили сделать в школьной столовой, так что мне ни чего не оставалось, как
только - скорбеть.... Народу было мно-ого, бывшие ученики из других городов
приехали, а уж из нашей-то деревни, как мне показалось, каждый отметился.
Хоть двери в дому были настежь открыты, внутри был особый запах, какой бывает
- только на похоронах. Запах еловых веток, из них у нас на севере делают венки,
запах валерьянки, горящих свеч. Когда всё это смешивается с трупным запахом,
в носу немножко свербит, а в голову приходят мысли о смысле бытия и т.д. Я
такие мысли не очень-то, поэтому сидел на чурке в ограде, ждал, когда придёт
друг мой лепший Лёнька. Придти он обязательно должон был, потому что тоже
работал школьным учителем - химик. Наконец появился.
- Привет, Гошка! Моя там?
- Там, где ей ещё быть-то?
- Ага, пригорюнился ты чо-то не на шутку, лица на тебе нет.
- Дек, тебя жду, поболтать даже не с кем, у всех хари кислые, всё с
расспросами - от чего померла да как? Надоели.
- Ну, и как она померла?
- И ты туды же! Пошли в крольчатник, там потрындим.
Заходим, я чекушку достал из маточника. У меня всегда там бутылочка,
а-то и две припрятано, самое надёжное место, лучше сейфа! Тёща с Марьей (женой)
иногда заходили на крольчат полюбоваться, как они играют между собой, а
на большее – не решались. Я же им такого страху нагнал – подходить близко
нельзя, маточник у самки – ни в коем случае не открывать, иначе всех крольчат
съест сразу и т.д. Именно в маточнике и хранил водочку. Ясно дело, что не
крольчиха с крольчатами сидела в этой клетке – крол. Зато над клеткой крупным
шрифтом было написано – Вот-вот окролится. Это я для себя, как бы…. До сих
пор – на все сто работает. Дек вот, только налили по рюмочке, Сана сосед
пришёл и, прямком в крольчатник, ему налили. Выпили, про тёщу рассуждать
взялись, Лёнька первый начал.
- Создаётся мне, Гошка, что это мы с тобой ей раньше времени из жизни уйти
помогли....
- С чего это вдруг?!
- На той неделе здорово мы её напугали. Много ли надо старушонке....
Сана с расспросами - что да как? Я ему и обьяснил.
- Вон, видишь в углу клетки пустые? Тёща весной ещё за углом крольчатника
малую нужду справлять повадилась. Ну да, место укромное но – не туалет же!
Сначала-то реденько, по вечерам только, а потом чаще стала, уже и днём
забегала. А ну как всегда – только туда и будет!
Понятно дело, забеспокоился. Кролики существа хлипкие, в идеальной чистоте
содержаться должны, а тут такое…. Хоть и за стеной у них, а опасность – явная.
Сижу в крольчатнике, мозгую как быть. Сказать ей – неловко как-то, через
Марью передал – эффекту нет. Сижу, опчем, соображаю, даже 50 грамм выпил.
Лёня пришёл, выпили с ним, сидим. Он сразу заметил.
– А чё это у тебя в углу клетки пустые?
Я ему своё горе и поведал. Он смеётся – помогу я тебе, обожди маленько –
ушёл. Быстро вернулся, порошок какой-то принёс, не много, щепотку всего.
- Вот, говорит, хорошее средство! Сыпнёшь это на то место – должно сработать.
Эта штука с водой когда смешивается – шипит громко и пенится сильно.
- Дек, принёс бы горсть, чо ты?
- Не-е, этого - ито много.
Решили вечером насыпать и понаблюдать – какой эффект выйдет. Так и сделали.
На сеновал залезли, как раз напротив крольчатника, на другой стороне ограды,
чекушку с собой прихватили, штоп не скучно было, ждём. Баушка Пашо, соседка, на
притчу-то заявилась.
- У-у-у, Лёньша, это надолго, может слезем?
- Да ну тя! Вон как сеном хорошо пахнет, чекушка целая в наличии, закусь
мировая – чо те не сидица?!
Долго сидели, часа полтора, новости мировые обсудили. Глядим, Пашо с тёщей
вышли, чирикают меж собой, обе громогласные – хорошо слышно.
- Я, Анна Гавриловна, уш сама на той неделе к Любе-то с зятем ходила, с внучатами
хоть повидалась. Пришла, дочка стираца. Хляжу, у её юбка кака-то цветаста
шыпко. Я говорю – ты чо юбку нову купила штоли? Она – да кака, нахрен, юбка
– Серёжкины трусы! Зять-то ыш какой – вдвое шырше её, а она как щурагаечка,
посмеялися опять с ей. Шыпко уш они ко мне редко ходят…. В субботу в баню
только - и всё. Я ночесь-то опять – каки только таблетки не пила, и
уснуть-то, знаш, боюсь, сердце неровно так стукат, всю ночь не спала.
Думаю – умру вот так, во сне, оне только в субботу ко мне придут, а я
уш и прокисла вся, лежу….
Да в слёзы. Тёща утешает
– Ладно, мы с Машей к тебе каждный день заходить будем, не прокиснешь,
а таблетки эти попей, мне от них легче стаёт.
Видать за таблетками приходила. Только Пашо за калитку – тёща за крольчатник.
Мы с Лёнькой дышать перестали.
Правда, эта штука-то как зашипела, даже у нас хорошо слышно было, пена шапкой
поднялась, та понять ничо не может, перепугалась, да как заорёт во весь свой
голосище – Маша-а-а!!! Машка-а-а!!! Та выскочила из дому, а тёща на неё –
ты каку халеру в квас-то опять сунула-а!!! Ну, Марья сразу сдокументила что
не в квасе дело. Тёща панталоны свои старушечьи, огромные сняла, в руках
держит, хоть выжимай – обмочила все с перепугу-то, остановиться не могла видать,
меня на чём свет костерит.... Пашо на шум прибежала, поддакивает. Мы
переглянулись с Лёнькой, не до смеху обоим.
Как теперь домой идти? Да выпимшы ещё. Ну, ничего, это они без меня так
разошлись, я когда пришёл – молчат обе. Два дня молчали. Тёща сама первая
заговорила. А что мы ей помогли - ерунда.... Пора ей пришла, вот и всё.
- А как она умерла-то, всё таки?
- Марья утром корову подоила, а она всё лежит, не встаёт. Подошла к ней,
та уже посинела вся, сердце видать остановилось. Пашо, однако, эк
же притихнет.
- А мне, всё-таки, неловко, что я тебя на такое надоумил....
- Да ладно тебе! Всю жизнь в школе работала, сердце посадила, да и годов-то
много уж ей, вот и всё. А вопще-то – кайся, тебе есть в чём… Свою-то баще
ещё достаёшь.
- Чо я её достаю?
- Чо-чо, выдресировал, по одной плашке ходит. Вон, Людка твоя вышла, иди,
ато потеряет или сюда заявится.
Ушёл Лёньша, мы с Саной ещё по рюмочке выпили, тоже разошлись.
Маха меня увидела, ворчит.
- Ты куда пропал? Могильщикам обед надо везти. Давай заводи свой драндулет,
вот сумка, дуй!
- Ага, заводи! Хрен ты его заведёшь, аккумулятор совсем ханул, вечно у вас
денег не выпросишь, матьвашу….
- На велике езжай!
- На велике, на велике – близкий свет.
Ну, куды деца, покатил. Мужики обрадовались, лопаты повтыкали, кружком
расселись на травке, давай сумку разгружать, я с ними присел. Вытащили всё и,
глядят на меня вопросительно.
- А чё, спиртного-то нету штоли?!
- Не знаю, мне чо дали – то и привёз. Может в банке, вон, трёхлитровой настойка
какая, попробуй Паша.
Тот открыл, попробовал, сморщился.
- Ни хрена не настойка, сок виноградный. Может положить забыли? Дуй, Гошка,
обратно, мы подождём.
- Ну да, на велике-то я – через час только приеду, давай на твоём «Урале»
сгоняю.
- Бери, езжай. Да скорей, жрать охота!
Приезжаю, Маха у гроба сидит. Шепчу ей на ухо.
- Ты водки могильщикам положить забыла, скажи где, я сам возьму и увезу.
Она меня на кухню отвела, конверт из кармана вытаскивает.
- На, читай.
Открываю конверт, там на шести тетрадных листах от руки написано.
- Которо место читать-то?
- Да вот, на четвёртом листе должно быть.
ЧИТАЮ.
Перину мою, вместе с подушкой, Клавдии отдайте, вам она всё равно ни к чему.
Сбережения мои, которые на книжке, Маша, Надя и Валя – разделите поровну.
А на те, которые в комоде, купите Георгию новый мотоцикл.
- Вот старая, а при жизни нельзя было!!! На кладбище как дурак, на велике….
Етиттвоютудысюды.
- Но-но! Нельзя так на усопших. Читай скорей, мне у гроба надо быть. Вот,
с этого места продолжай.
ПРОДОЛЖАЮ.
Поминайте меня так – в церкви свечки поставьте, батюшке скажите, чтобы
исполнил всё что полагается. Обед приготовьте, людей позовите, но спиртного
– ни в каком виде чтобы не было. На могильщиков это – тоже распространяется.
Сами знаете – я категорически против этой гадости. Поймите меня правильно.
Не хочу, чтобы меня поминать приходили всякие выпивохи, которым всё равно
за что, лишь бы выпить. Зная свободный нрав Георгия, обращаюсь к нему лично.
Никакого спиртного! Хотябы в этот день воздержись от этого зелья. В последующие
поминальные дни – пусть всё остаётся так же из года в год.
- Ну, Анна Гавриловна!... Гавниловна она, а не Гавриловна! Обед приготовьте,
людей позовите…. Позориться штоли?! А чо я мужикам щас скажу? Они же меня с
водкой ждут!
- Ничего, Гошенька, на сухую пусть копают.
- Да наплюнут они в могилу-то и уйдут! Я докапывать буду?
- А пще-та, с удовольствием докопаю…. Дек, чо делать-то мне?!
- Чо-чо, поезжай к мужикам, объясни всё.
- Вот, сама и поезжай!
- Нет уж, я на мотоцикле ездить не умею. А ты где взял-то его?
- У Пашки, он на кладбище на нём приехал. А может – ну её, эту писанину,
сгоняю в сельпо, хоть маленько мужикам увезу.
- Какое сельпо?! Надя чуть не с утра закрыла, народу-то нет, все у нас.
Вон она, в ограде с бабками сидит, спрашивала у меня – надо ли водки, я
сказала что нет, объяснила почему.
- Ага, ей объяснила, а я знать не знаю! Вот, как её добрым словом помянешь?!
Тёща – она и есть тёща…. И ты така же!
- Ну, разошёлся! А, по-моему, от тебя попахивает уже, ты где успел?
- Да ну тя! Поехал я к мужикам.
- Поезжай, да не пей больше, ато мама тебе каждую ночь мерещица будет,
вишь как строго написала.
- Нагородишь мне тут. Хотя.... У неё сбудется. Всё, пока!
Приезжаю к мужикам, те чуть не хором –
- Ты чо долго так?! Мы чуть слюной не захлебались.
Теперь представьте - как они отреагировали, когда я им ситуацию растолковал.
Только из мужской солидарности, сочувствия ко мне и из уважения к Анне
Гавриловне докапывать взялись.
Кручу не спеша педали по сельской нашей дороге обратно, домой.
Вокруг красотища. Справа речка домашняя, как зеркало, даже не шелохнётся,
небо с облаками чётко отражаются.
Слева бор сосновый, тишина, слышно как дятел дробь выбивает, а пахнет ка-а-ак….
Красотища да и только, чо ещё скажешь?
А на душе картина – «Семь кругов ада» нету гармонии внешнего с внутренним….
Леньку вспомнил, как он со своей тёщей обращается. Чуть что – матом кроет.
Вспомнил как зимой борова ихнего закололи. Палить стали, а у него паяльная
лампа особой конструкции. От лампы – одна горелка, бака нету. К горелке
длинный шланг подсоединён, другой конец к редуктору, редуктор – правильно
вы поняли – к болону газовому прищёлкивается.
Он палит, я скоблю, а редуктор, видимо, старенький, пропускает газ, да
здорово. Ленька горелкой неосторожно маханул, газ воспламенился.
Пламя из под редуктора как из ракетного сопла вокруг болона
Фурит, да с шумом. Мы перепугались, отбежали подальше, не знаем что делать.
А ну как, взорвётся, ограда маленькая, разнесёт всё в клочья, да и
пожару наделаем. Я из ведра воды плеснул – бесполезно, снег бросали – тоже.
Его тёща с женой Людмилой выбежали, руками по коленям хлопают только. Я говорю
– надо фуфайкой или одеялом обхватить болон, сразу потухнет. Ленька долго думать
не стал, фуфайку скинул и, тёще её суёт.
- Слышала чё делать надо?!! Давай живей! Взорвёшся, дек, хрен с тобой, всё
равно старая, пожила уш!
Через неделю после этого она мне чуть не плача жаловалась.
- Я теперь цену себе хорошо знаю – не дороже Лёнькиной старой фуфайки….
Ну, а тогда она, скорее всего, не так считала, за ограду бегом выбежала,
мало ли что. Ленька на Людмилу поднялся –
- Да я сколько раз говорил, новый редуктор покупать надо!!! Скупердяйки
хреновы! Штанов даже путних нету, на уроки ходить не в чем!
Та тоже барышня та ещё, нраву крутого, не уступает.
- Да тебя, импотента, ещё одевать хорошо надо?!!!
И полезло из них…. Я уж не буду всё пересказывать, много они тайн друг про
друга выдали, а болон-то горит, опасность!
Тут Людмила вспомнила что делать надо, побежала в кладовку, нашла старую
икону, выбежала с ней. ( Говорят – когда икону направишь лицом к огню,
помолишься – пожар затухает) икона вся грязная, старая. Людмилка подолом
халата давай обшаркивать её и, в этот момент редуктор с громким щелчком
слетел с болона на снег, пламени – как не бывало и тишина…. Все оцепенели.
С полминуты стояли как статуи, даже ребетня не шевелились. До нас с Лёнькой
сразу дошло, что опасности, как таковой, и не было вовсе. Редуктор внутри
пластмассовый, уплотнительное кольцо подгорело, пружинка сработала, вот он
и отщелкнулся. Взяли нормальную лампу, управились с боровом. Потом пошли в
дом, свежатинку есть, сели за стол. Мясо жареное с картошкой в большущей
сковороде посредине стоит. По рюмочке налили, выпили, молчим, всем не ловко.
Тёща цену себе узнала, Лёнька с Людмилой – отношения выяснили. Если б не
баллон этот – до конца дней не насмелились бы сказать то – что высказали
друг другу, и меня-то им стыдно, посторонний всё-таки. Мне и вовсе неловко
– свидетелем такой крупной стирки оказался. Молчим, жуёмся, ни кто ни на кого
не смотрит…. Мне Саши Чёрного стих на ум пришёл про стариков, как они на
пикничке обедали. Там красивые строчки есть – С почтительностью чинной
старики передают – то соль, то нож. Молчат – давно наговорились….
Тут тоже наговорились, надолго.... Ещё по рюмочке выпили. Я время выдержал,
когда можно уже и уйти. Встал, поднял с дивана фуфайку, под ней та самая
иконка, рассматриваю. Христос изображён, а внизу написано – Да
любите друг друга. Прочитал вслух надпись, все заулыбались как-то искусственно.
Лёнька меня до ворот проводил, попрощались.
Домой иду, раздумался – какая же цена моей тёще? А какая ей цена?! Судя по
сегодняшнему дню…. Да нече тут судить, попробуй разбери – кто из нас правее.
С воспоминаниями-то, как мне показалось, быстро до дому доехал. Народу возле
дома - почти вся деревня собралась, машин много, к выносу готовятся.
Несли её на руках до края деревни, за деревней на машину поставили.
Остальное всё – как по нотам. Говорили только, когда прощались, дольше
обычного. Один из её учеников учёным стал. Сказал, что Анна Гавриловна
тому очень поспособствовала, такую речь загнул – даже я чуть не прослезился.
Слух о безалкогольных поминках разнёсся со скоростью звука, как и любые
слухи в деревне. Поэтому народу на поминках было немного, в основном
старушки. Отдельно от всех сидели – продавщица из сельпо Надя и две бывшие
ученицы Анны Гавриловны. Из мужского населения – я один. Понятно дело долго
засиживаться не стал, домой улизнул. В ограду зашёл, ноги сами в крольчатник
привели. В чекушке ещё 50 граммов оставалось, налил, сижу, мозгую –
воздержаться ХОТЯ БЫ В ЭТОТ ДЕНЬ ОТ ЭТОГО ЗЕЛЬЯ, или, всё таки, выпить.....
А ты, читатель, что скажешь?

Заговорить - я даже не пытаюсь
Не подойду, не подарю цветы
Что вам пишу, и в этом уже каюсь
Удачи вам! Мой гений красоты….

Она.

Спасибо! А кто это?!

Я.

Я не скажу, пусть так всё остаётся
Достаточно ответа мне - вполне
Моё от счастья сердце разорвётся
Когда при встрече улыбнётесь мне....

Она.

Красиво баите:-) Вы про цветы 
упомянули, готова принять букетик. 
Можете занести прямо в медпункт.

Я. 

Ну надо же! О, как же счастлив я!
Пусть за безумца все меня сочтут
Найду в том толк и смысл бытия
Усыпав миллионом роз медпункт.

Она.

Оригинально! И всё таки, кто вы?
Современный Онегин?

Я.

Онегина намного я несчастней
С Татьяной он, хотя бы, говорил
Намедни видел вас, был день ненастный
В дожде я слёзы пряча - уходил....

Она.

Как трогательно! А как интересно-то.
У меня появился тайный поклонник :-)

Я.

Не появился – он и раньше был
Был незаметным, очень тайным
Боясь раскрыться, всей душой любил
Как празднику был встречам рад случайным

Я и сейчас мгновения ловлю
Когда ты мимо, не спеша, проходишь
Но, безответно, видимо, люблю
Ты в сторону мою - почти не смотришь….

Она.

Хм, мы уже на ТЫ перешли? Ну да ладно, так проще.
Перечитала твои СМС, даже поплакать захотелось.

Я.

А я, по-моему, с ума схожу
Нарвал цветов из клумбы у конторы
Сел у окна, когда пройдёшь хляжу
Уже от слёз промокли обе шторы.

Она.

Бедненький ты мой! Я так поняла, это уже 
шуточное стихотворение :-) Где мне пройти-то нужно?
Подарю тебе улыбку, может даже поцелуй, а может и....

Я.

И я, ни сколько не робея
Готов что хочешь подарить!
И, даже то тебе вручить
Чем можно верного еврея
От православных отличить.

Она.

И чем же православный от еврея отличается?

Я.

Вижу, я тебе полезен
Просветить могу слегка
Православный – не обрезан
А еврей – наверняка

Она.

Я тоже так же подумала сначала но, решила уточнить.
А ты до скольки работаешь? Времени уже 5 часов, домой не 
собираешся?

Я.

Домой? Да, пора, прекрощаю писать
Викторию я - не успел повидать
Ещё одну строчку черкну для тебя
Пока! До свиданья! Целую любя….

Она.

До завтра, любимый! :-)


НА ДРУГОЙ ДЕНЬ.

Я.

Может, ты ещё спишь
Может, встала уже
Может, в ванной лежишь
Так сказать – в нигляже

И уж мысленно юбку
КрасИвей которая
Примеряешь с улыбкой
С добрым утром, Виктория!

Она.

С добрым утром! Прости, не знаю уж 
как по имени назвать :-)

Я.

Гошка.

Она.

Это твоё настоящее имя?

Я.

Нет, Гошка это псевдоним
Есть и фамилия, но я
Пока что ограничусь им
Вот так, любимая моя :-)

Она.

Я, так мне кажется, знаю кто ты. 
Будет перерывчик, зайду поздоровкаться, 
сюрпризик тебе будет :-)

Я.

Спасибочки, Виктория, ведь я
Сюрпризики-то - оченно люблю!
Спокойный ход пустого бытия
Не для меня, я штили не терплю....

Она.

Ух, какой молодец! А знаешь, я ошиблась. 
У него совсем другой телефон. Я скоро 
лопну от любопытства! Ответь хотя бы на один вопрос. 
Ты женат?!

Я.

Да, женат. 

Она.

Тогда зачем мне пишешь?!!!

Я.

Что будет если в Рамадан
Имам понюхает котлету?
Он согрешит??. Ведь нюх нам дан
Чтоб различать.... Так я отвечу.

Немножечко добавлю ко всему
Я ТОЛЬКО ПЕРЕПИСКУ предлагаю
И не откроюсь только потому
Чем кончится затея эта - знаю....

Она.

Ты надо мной издеваешся?!! Я хочу тебя видеть! 
Ни на что не претендую но, увидеть я тебя должна!
Просто переписка мне - не-ин-те-ре-сна!!!

Я.

Имама хочешь накормить котлетой?
Пусть от любви страдаю я один....
Томиться от любви - удел поэтов
И по ночам глотать Валокардин

Виктория! Я так боюсь тебя....
Желаю счастья! Искренне любя.

Она.

Ну и прощай! Нашёлся мне.... 
Будь опорой своей жене и пиши ей 
свои СМСки.

Я.

А что ещё мне остаётся?!..
Разбиты в прах хрустальные мечты
Неровно даже сердце бьётся
Оревуар! Мой гений красоты...

Она.

Ты что, навсегда со мной попрощася?! 
Прости, любимый мой!

Я.

Раз ты своим меня признала
Всё! Даже не пойду домой!
Я начинаю жизнь сначала!...
Люблю, целую - весь я твой!

Она.

Нет, я так не согласна. Я просто 
хочу тебя увидеть. Уже 5 часов, стой 
возле проходной, я сейчас подойду. 
Как я узнаю тебя?

Я.

Я, как обычно, в полном нигляжу! 
Поэтому узнаешь сразу 
Я чуть не с детства эдак вот хожу
Зашёл, пошто та, ум за разум

И, в партию нудистов поступил
Не скрою, что красив я телом
Вот интересно - если бы спросил
Ты вступишь к нам? – ты б захотела?

Она.

Ё...тый! 

Я.

До завтра! Я не обидчивый :-)


НА ДРУГОЙ ДЕНЬ.

Я.

Про нас с тобой сегодня видел сон
В нём страстно целовались мы, как будто
Как не хотел я, чтоб кончался он
Привет, Виктория и, с добрым утром!

Она.

С добрым утром, Гошка! Ты и правда не обиделся :-)
А как мы целовались?

Я.

Я не владел ни разумом, ни чувством
И жаждал в поцелуе страстном слиться
С тобой, любимая, чтоб насладиться
Губ ароматом и желаний буйством

Сидели мы с тобою на постели
И ты от чувств и страсти – трепетала
Вдруг мы слились, друг друга было мало
Ещё, ещё – мы большего хотели

И в тот момент, вдруг - зазвонил будильник….

Я.

Не до тебя щас, Гошка, дел гора
А ты тут с СМСкой привязался
Да и вопче - обедать уж пора!
Вот баламут! Откель ты только взялся?!
Это я за тебя ответил)))))

Она.

Видишь, с другого телефона отвечаю. 
У меня баланс на нуле.

Я.
 
Баланс на нуле, не позвонишь подругам
И голос любимого хочется слышать
А он, паразит, не звонит и не пишет
Наверное тоже с деньгами напруга

Сердечко щемит и неровно уж бьётся
Виктории грустно, сочувствую ей
Схожу ко в ЮТЕЛ, положу сто рублей
Пополню баланс, пусть она улыбнётся.

Она.

Спасибо, милый мой! А любимого у меня нет.
Ровно через 4 дня я уезжаю в отпуск. 
Поеду на море, туда где чайки, песок. 
Давно мечтала туда попасть.

Я.

Я дни считаю и, опять печалюсь
Одна мне мысль покою не даёт
Уедешь скоро, я один останусь
И кто же СМСку мне пришлёт?

Я.

Опять пишу, хоть нет от вас ответа
В безумстве я нарушил ваш покой
Но, был бы счастлив, если бы на это
Ответили, хотя б одной строкой

Надежды мало, вы в мечтах у моря
Вам волны нежно что-то говорят
И хоть в реале вы у монитора
Душа с мечтами обнявшись - парят.

Я буду ждать безмолвно и смирено
Хотя потребуется много лет
И всё ж дождусь. Когда нибудь, наверно
Виктория напишет мне - ПРИВЕТ!

Она.

Привет! :-) Ты мне весь отпуск испортишь, 
если я тебя не увижу. Очень тебя прошу, приди 
к проходной. 

Я.

А вдруг мы влюбимся друг в друга
Да так что чувства будет не унять
Ты станешь мне законная супруга
А вот стихи – другой начну писать….

Она.

Нет, вариант такой не для меня 
Тут надо выбирать – она иль я! 
Я собственница, в этом весь секрет 
Супруга и стихи – вот мой ответ.

Я.

Твой стих пронзает толщу лет
А мудрость - не вместят все книги
Но мне легки твои вериги
В пути, в ближайший туалет....

Сама сочиняла, или кто-то помог?

Она.

Это невыносимо! Ты надо мной явно издеваешся!
Помогли, есть такие люди и что теперь?

Я.

Технически - нормально, а смысл - мне не глянецца!

Она.

Тебе сколько годков? Такие словечки выкидываешь.
Всё, я тебе писать больше не буду, пока не увидимся.
Спасибо за стихи.

Я.

Виктория, родная, что ты?!
Ещё не раз стихо тебе пришлю
Я скоро уж пойду с работы
И к проходной, я так тебя люблю!...

Она.

Хорошо, в 5 часов буду. Ты сам ко мне подойди.

Я.

Интересно - далеко ли
Друг от друга мы сейчас?
Мне назначили уколы
Ставить будут каждый час

Опчем в травме я валяюсь 
Не подумай што косю 
Как, Виктория, я маюсь....
Скрось стеклянну трупку ссю....

Она.

Да что случилось-то?!! 

Я.

Я тебе любовну вроде
СМСку стал писать
Глядь в окно, а там Мавроди
Всем долги стал раздавать

Я туды, народ сбежалси
Как со всех сторон - прижмут!
Как хоть я живой осталси?
Вот, лежу теперя тут.

Она.

Ё...тый и есть!!! Я замёрзла вся стою. 
Всё, я номер твой удаляю.

=========================

На том дружба закончилась :-)
Приедет из отпуска, кто знает, может 
помиримся....
//hasava.com/ 

 
Иль под крыло. Иль под руку. Ведет
Туда, где я давно себя забыла.
Где солнце спит, предчувствуя полет
Над местностью серьезной и бескрылой.
 
А впрочем, все бескрыло лишь для нас.
Лишь люди забывают имя Бога.
А все вокруг танцует мерный вальс,
Порой красиво, а порой жестоко.
 
А я пою, сама не знаю что.
И слышу силу неба в каждом звуке.
И все предметы, как один цветок –
Раскрыты, плачут, просятся на руки.
 
Всем в мире одиноко. Я беру
Их чувства под крыло, под одеяло,
Под руку. Ведь у вещи много рук –
Чтоб каждой имя Бога повторяла.

Но ты не понял, ты не оценил,
Тобой другая выбрана дорога-
Земля , что выбивается из сил,
И ждёт лишь подведения итога.

И так ей хочется тоску свою унять,
Да скинуть надоедливое племя,
Чтоб возродившись снова всё начать,
Хотя и нам даётся еще время.

И главное- его не упустить,
Успеть остановиться на обрыве,
Не оборвать Земли живую нить,
В нелепом и бессмысленном порыве.

Ты сам себе вредил порою:

Не сдерживал строптивый нрав,

Стрелялся, спорил, был не прав,

Сгорая жил, не знал покоя.

Азартный карточный игрок,
 
Любовник страстный, часто тайный,
 
Судил сурово свой порок…
 
Но вид твой дерзкий и отчаянный
 
Смутить, кого угодно мог.
 

И гений твой, как серебро,

Блистал на темном небосводе.

Ты воспевал любовь к свободе,

Будил сердца, творил добро.

Смолк голос твой средь зимней стужи.
 
Поэт, ты был отцом и мужем,
 
И сыном, любящим Отчизну…
 
Ты встретил смерть, а пел о жизни.
 

Ах, Саша Пушкин! Ах, повеса!

Скажи, зачем, какого беса,

Судьба свела тебя с Дантесом?

 
 

    По Пушкину

 

У лукоморья дуб зелёный.

Там, говорят, кот мудрый жил

И день, и ночь под ним кружил...

Дуб не один, вокруг там клены.

Под сень их путник утомленный

Не раз на отдых заходил.

Там быль и сказка – всё смешалось

Казалось бы – обычный лес,

Но полон он таких чудес –

О них вам даже не мечталось!

Спросить у Пушкина осталось,

Его не раз там путал бес.