ДОМ ДОСТОЕВСКОГО

Из  лабиринта  выход  к  свету –

Зачем  иначе  лабиринт?

Но  всяк  по-свойму  муку  эту –

И  невозможен  тут  репринт –

По-свойму  муку  жизни  терпит.

А  иногда  вкус  яркий, терпкий.

 

Жизнь – не еда, её  на  вкус

И  классик  пробовал  едва  ли.

Разнообразные  детали

Жизнь  составляют – это  плюс.

А  минус – важного  нельзя

Понять  сквоженье  корневое.

Навряд  ли  детство  золотое

Даст  Достоевского  стезя.

 

Сундук – тот, на  котором  спал,

И  домика  убогость – вот  он:

Давно  уже  музеем  стал

В  московскую  реальность  воткан.

 

Тома – продленье  жизни? Нет?

Ночной  порою  созидает

Писатель  мир, в котором  свет,

Потьма  которому  мешает.

Вериги  каторги  уже

Разбиты. Снег  белел  отменно.

А  с  детства  раны  на  душе,

И  с  ними  жить  довольно  скверно.

Жить? Да! Но  с  оными  писать

Куда  сподручней. Вынимает

Из  раны  образы  опять,

И  лабиринты  изучает.

 

А  в  Оптиной  я  помню  дом-

Музей, где  вызревал  неспешно

Роман, и  он – последний  том.

…старик-отец  себя  потешно

Ведёт, и  адово  притом…

 

Все  ль  ипостаси  наших  душ

Исследовал  пристрастно  классик?

Но  вывод – он  весьма  неясен.

Сквоженье  есть  ярчайших  дуг,

Шары  сияний, и  миров

Густые  янтари  над  нами.

Кто  оные  познать  готов

И  истину  поднять  на  знамя?

 

Алкая  истину, труды

Ты  сам  свои  отягощаешь.

Узнавший  голос  нищеты,

Душой  едва  ли  обнищаешь.

 

Табак  крошится; крошки, жаль

Всё  мимо  гильзы…Ночь  густеет.

Из  ночи  строить  вертикаль

В  поля  небесные  умеет

Душой  познавший  вертикаль

Кто  пишет, курит  и  болеет.

 

Кто  повествует  нам  о  нас

Так  много, что  не  ожидали –

Про стержни  смысла и  скрижали,

Шары  страстей, прозренья  шанс…

…про  то, как  может  смертный  час

Свет  новый  бросить  на детали…

Стигматы  состраданья  жгут

Ко  всем, когда  опять  читаешь

Того, чей  черезмерный  труд

Собором  света  почитаешь.

 

  Александр Балтин