Он, она ... и война

Он, она… и война 
Жанна, она же Евгения 

В феврале 2010 года ушла из жизни героиня этого очерка Евгения Корнейчук-Усова. Молоденькой шестнадцатилетней девчушкой она была угнана в Германию из родной Украины вместе с такими же юными подростками. Здесь она встретила единственную на всю свою жизнь любовь. 
Это письмо датировано 31 января 2003 года: 
"…Сеня, моя единственная любовь и радость…Ты для меня был солнцем среди мрака той жизни, на которую обрекла нас война, а любовь к тебе помогла мне выжить……. Я помню, как, пренебрегая опасностью, мчалась по шпалам узкоколейки на коротенькую встречу, чтобы только увидеть твои глаза, прижаться к твоей груди и почувствовать, как бьются в унисон два наших сердца". 

Столько лет прошло после войны, а она не забыла молодого человека, с которым познакомилась около 60 лет тому назад. А он не забыл ее. 
Он называл любимую Жанной, так она ему представилась. 
Исроел Махтей (тот самый, кого Жанна в своем письме назвала Сеней) родился в Столбцах, которые на момент его рождения и до 1939 года считались территорией Польши. 
Исроел (он же Сеня) 

Рассказывает Исроел Махтей: 

Я был довольно любознательным мальчишкой. Мечтал стать врачом, как мама. Наша семья соблюдала еврейские традиции: дедушка Эли в польские времена был официальным раввином городка и делал мальчикам обрезание. Папа работал бухгалтером и преподавал Библию еврейским детям в польской школе. Мне не приходилось дома говорить на русском языке, но я слушал радио, один год изучал русский язык, потому набрался храбрости и поступил в Минский мединститут. Это произошло в 1940 году.
Мне нравились все изучаемые науки, с жадностью впитывал знания, старался войти вглубь предмета. Это сыграло со мной плохую службу. На лекции по марксизму-ленинизму высказал свое мнение. 
- Товарищ Махтей, вы выражаетесь, как троцкист, - преподавательница была в гневе. 
Через пару дней один из всего курса загремел в Красную армию. Это было 13 апреля 1941 года. Полк № 666 базировался на Урале на Третианском разъезде. 15 июня полк подняли и перевели в Витебск. До войны оставался один день. 

Из писем Жанны: 

"…Вчера я уже совсем было собралась к тебе, но немец, с которым я работаю, дал мне непредвиденную работу, что и помешало мне идти……(грамматика и пунктуация писем сохранена) 
Но весь день я мыслями была с тобой" (даты на письме нет) 
"…У меня будет к тебе одна просьба: после меня ты ни одну девушку не должен называть "Вечерней зарей". Слова твоего стиха для меня священны…..(пусть эти слова будут только мои)". 
"…Сеня, милый, что ты со мной делаешь…Мало того, что все дни заняты тобою, принадлежат исключительно тебе, ты уже начинаешь забирать у меня и ночи. С тех пор, как я увидела тебя, я не имею ни минуты покоя, я потеряла ту легкую беззаботливость, какую я имела прежде………..(Начало предложения утеряно)Еще раз услышать твой голос, ощущать нежный взгляд твоих дивных глаз………Но теперь я встретила тебя, я забыла за приличия и даже отчасти потеряла гордость. Я иду к тебе вечером, утром, днем, я ищу встречи с тобой, не обращая внимания на двусмысленные фразы ребят и на косые взгляды…………" 

Исроел 

21 июня 1941 года полковник построил новобранцев и спросил: 
- Кто из вас учился медицине? Выйдите из строя! 
Я учился неполный год, но вышел из строя. Со мною вышли еще два солдата. 
Полковник посмотрел на нас и твердо сказал: 
- Вы будете заниматься медсанчастью, а старшим назначаю вас, Матхей. 
Для меня это было полной катастрофой, но назвался… Все это произошло за несколько часов до начала Великой Отечественной войны. 
Долго воевать мне не пришлось. 10 июля 1941 года оказался в плену, как и многие бойцы нашей части. Понял, что жизнь моя окончена. Немецкий офицер обыскал пленных. У меня в кармане были советские деньги, он их отобрал. Для чего они ему? 
Я не выдержал и сказал по-немецки: 
- Что вы делаете? Есть международный договор относительно пленных. Вы нарушаете наши права! 
- Ты еврей? – спросил он. 
- Да. 
- Ты будешь расстрелян. 
Я замолчал, стало не по себе. Конвоир-солдат повел нас, пленных, на точку, там нас собралось человек 500. В огромном доме горела печь (в июле!) 
Надо найти выход из создавшегося положения. И голова сработала. Я сжег все документы, кроме двух: фото с фамилией на одном и документ из мединститута. Книжку с фото я намочил и стер некоторые записи, чтобы поверили, что документ находился в воде и основательно подпортился. Стал я Махтеевым, туркменом по национальности. Это спасло мне жизнь. Семь раз я находился в нескольких шагах от неминуемой смерти, но мой ангел-хранитель распорядился: я должен жить. 

Встреча Исроела(Сени) и Жанны 
Осень 1944 года. Война шла к завершению. Нас, пленных, повезли на работу на сельскохозяйственные угодья в город Тракейнен (ныне Ясная Поляна) в окрестностях Калининграда, тогда это была немецкая территория. Работали пленные на поле. Когда стали приближаться войска Красной армии, 50 пленных отправили рыть окопы в южную часть Восточной Пруссии. 
Немцы стали спрашивать, какими специальностями обладают военнопленные, им нужны были опытные специалисты. 
- Вы нуждаетесь в докторах? – спросил я. 
- Да. Будете врачевать. 
Так я стал врачом, практически не имея медицинского образования, но имея небольшой опыт работы. 
На кухне возникали вопросы к врачу. Клиника находилась рядом с кухней. Я сразу приметил эту девушку. Среднего роста, темно-русая, с лучистыми глазами и вздернутым носиком, Жанночка поразила меня. Я тогда не знал чувства любви к женщине, но понял: это любовь, и она меня захватила полностью. Ради этой семнадцатилетней украинской девчонки я готов был даже умереть. И сейчас, через призму лет, мое сердце волнуется, когда я думаю о ней. 
Наши отношения были чистыми, романтическими, это была возвышенная платоническая любовь. Жанна приходила в лагерь, и, хотя наши встречи были короткими, как много они значили для нас! А любовные письма передавали через подруг. 
Иногда мне приходилось сопровождать группы военнопленных, которые вне лагеря копали окопы. Тогда нам с Жанной удавалось встретиться в сарае около поля. Как мы радовались каждой нашей встрече! 
Но мне все равно казалось, что наши встречи слишком редкие. И я совершил поступок, который по тем временам, казался сумасшедшим, потому что за такую выходку я мог быть лишен жизни. Вдоль забора лагеря по ночам перемещался только один конвоир. Дважды мне удалось выбраться из лагеря, встретиться с любимой и вернуться, а на третий раз я попался. Однако, о содеянном не жалел. Меня арестовали, должны были расстрелять. 

Жанна 

Рассматриваю фотографии Жанны (Евгении) Корнейчук. На одной из них молодая миловидная девчонка с копной темных волос. Взгляд задумчивый, на трудную пору пришлась ее юность. А вот послевоенная фотография. Сколько добра и сердечности во взгляде! А вот Жанна, пожилая женщина, домашняя, уютная, так и хочется прижаться к ней и все рассказать. Вот она с любимой и единственной дочкой. Как идет ей роль мамы! 
Письмо от 3 апреля 2003 года. 
" …Да, родной мой, я всего о тебе не знала, но то, что ты еврей знала, понимала сердцем твою тревогу и переживания… боялась за тебя и любила тебя, как можно любить только раз в жизни…. Ты заметно отличался от своего окружения, как светлячок в ночном лесу, и только слепой постоянно находясь рядом с тобой, не смог бы увидеть и догадаться, кто ты есть." 
Жанна выросла в семье, где национальность человека не имела значения, а во главу угла ставилась доброта, порядочность и искренность. Мать и отец Жанны дружили с еврейской семьей, которая была для них родной. Эвакуировались с семьей маминой подруги, еврейки Доры. Их было четверо: Дора, ее дочь и Жанна с мамой. Дорины документы предварительно уничтожили и объявили старосте, что Дора – их близкая родственница, украинка. В заброшенном доме пережили суровую зиму и весну. Доре и маме Жанны в мае 1942 пришлось ехать в немецкую комендатуру за 18 км от деревни. Женщины предупредили девочек, если они через сутки не вернутся, идти по проселочным дорогам к Киеву и искать родственников. 
Матерям повезло, в райцентре они познакомились с женщинами-врачами, те помогли получить документы. 
Через неделю четыре мамы и четверо детей в возрасте 13-14 лет прошли за полтора месяца по проселочным дорогам более 600 км. На левом берегу Днепра простились с врачами, впопыхах не обменявшись даже адресами.. С Дорой расстались, ей повезло, знакомые семьи помогли устроиться домработницей к оперной певице. Жанне и ее маме повезло гораздо меньше. Около Киева жила их старая знакомая, к ней они и приехали, но пришлись не ко двору.. При очередной облаве женщин запихали в товарные вагоны и увезли в Восточную Пруссию. 
Исроел рассказывает: 

Я, словно чувствовал, приближение опасности. Мне удалось сделать небольшие изменения в моей карте пленного, которую я нашел в клинике. Поймали меня, а дело мое не нашли. Мне опять повезло, видимо, судьба меня хранила. Через несколько дней подняли весь лагерь, потому что наступала Красная армия, и мы пешком двинулись в путь, нас было около 100 человек. После трехдневного пути мне и еще пяти пленным удалось удрать. Мы выдавали себя за партизан, а через два дня дошли до наших. Я нашел тетрадь в одном из разоренных домов. И стал писать дневник. Он сохранился до наших дней. Видите, он у меня в руках. 
Нас арестовало НКВД, допрашивали, и отправили поездом в Свердловск в лагеря. Последним был 0305 в Североуральске. 
В декабре 1945 года меня освободили, но выезжать из Североуральска запретили. Как мне удалось получить официальное разрешение поехать в Минск с возвратом, другая и тоже необычная история. В Североуральск, вопреки всему, я не вернулся. 
Снова стал учиться. Встретил девушку из родных Столбцов: 
- Ты жив? – спросила она удивленно. 
- Как видишь. 
- Ужас! А тебя видели убитого. 
- Повезло мне, я счастливый. 
- Ты знаешь, твоя семья уехала из Столбцов еще до войны. 
Мама печалилась о моей гибели, не зная, что я живой, я тоже не знал, что мои родные живут в Омске. Об их судьбе я узнал в родных, разрушенных фашистами, Столбцах. А пока стоял и плакал у бывшего своего дома. Не знал, что делать. Узнал, что в городе проживают наши родственники Мирские. 
- Ой, Исроел! – сказала Берта Мирская, увидев меня. 
Берта знала, что я был в лагере, потому что ее из-за меня вызывали на допросы. Она дала мне адрес родителей, я послал телеграмму, так началась наша связь. Удалось мне все-таки соединиться с семьей в Сибири. Затем мы выехали в Польшу, из Польши в Австрию, где я продолжил образование. Там я познакомился со своей будущей женой Еленой. 
Жанну после войны я все же нашел, мы переписывались, но жизнь нас развела: она – на Украине, а я в Австрии. Железный занавес…он тоже способствовал нашей разлуке. В 1946 году наша связь прекратилась, чтобы начаться через более полувека вновь. 

Послесловие: 
Мы с Исроелом пьем чай в Петах-Тикве в уютной квартире Исроела и беседуем о прошлом и настоящем. 
- Почему же вы все-таки расстались с вашей любимой? Из-за того, что она – украинка, а не еврейка? 
- Сложно теперь сказать, но не это было причиной расставания. Наверно, нас развели расстояния, разные условия жизни, да мало ли было причин для этого? Сейчас уже невозможно найти истину. Но всю жизнь нас вдалеке друг от друга грели воспоминания о нашей любви. 
С женой Еленой мы не говорили об этом, однако, она читала письма Жанны, не хотелось от нее ничего скрывать. Я прожил счастливую, насыщенную событиями жизнь, мы с женой любили друг друга, она родила мне двоих детей: Иосифа и Ариэллу. У меня шестеро внуков и один правнук. К сожалению, Елена ушла из жизни рано: уже 20 лет, как ее нет. Мне стало тоскливо. Тогда я решил найти Жанну, о которой никогда не забывал. И нашел ее через Красный Крест. Жанна к тому времени овдовела, жила с дочкой Наташей и внучкой Ольгой. Она обрадовалась, узнав, что я жив и здоров. Начались телефонные беседы, длительные и откровенные. Оказалось, что и Жанна никогда не забывала меня и желала мне добра, как и я ей. И снова начались письма, теплые и нежные. 
Исроел очень хотел увидеться с любимой, она настойчиво отнекивалась, вероятно, как любая женщина, отнеслась к себе критически: годы никого не красят. Хотела остаться в его памяти семнадцатилетней. Брат Исроела Арон и его жена Нехама были в турпоездке по Украине и встретились с Жанной. На фото с ними - немолодая полная женщина с теми же лучистыми молодыми глазами, во всем ее облике – доброта. Она все равно была хороша, а возраст…каждый возраст по-своему прекрасен. Телефонные звонки продолжались до конца ее жизни. Жанне в конце жизни пришлось пережить огромное горе: смерть единственной дочери Наташи. 
Часто Исроел подходит к компьютеру и звонит по скайпу в Киев Жанниной внучке Ольге. Узнает, как она живет, что в Киеве нового, и они с удовольствием вспоминают женщину, которая им обоим дорога: Жанну. Потому что пока они живы, жива память о ней. 
Автор: Зинаида Маркина