Лампа дядюшки Джека

Дядюшка Джек всегда мог отличить гадость от сладости, а ведь это важное умение.

Почему, спросите, такое уж прямо важное? Наверняка есть умения и поважнее. В ответ вам: вряд ли человечество выжило, не будь в стародавние времена в каждом пещерном племени по дядюшке Джеку. Потравились бы все до единого.

Приносит, скажем, стародавний человек в пещеру мухомор, похваляется им перед всеми: гляньте на мой гриб, соплеменники, угощайтесь. Дядюшка Джек пробует гриб на вкус и сплевывает, говорит: нельзя есть такие грибы, ими только мух морить. Стародавний человек, нашедший гриб, не верит дядюшке Джеку, съедает мухомор до самой ножки, тут же падает в корчах и помирает. Но этого стародавнего человека не особенно жалко: поганенький, склочный был человечек.

А дядюшек джеков ничто не берет, они вроде шаманов, их охраняют лампы (люди попроще называют их светильниками), другие священные предметы. Могут съесть что угодно, даже стекло, и выжить. Благодаря этим замечательным людям человечество до сих пор еще не вымерло.

А теперь вот время рассказать о нашем дядюшке Джеке, единственном человеке в городке, способном отличить гадость от сладости. Большую часть времени дядюшка просиживал на крыльце своего ветхого дома, покуривал трубку, полуприкрыв глаза. С ним рядом всегда стояла жестяная лампа, в которой днем и ночью горела свеча. Взрослые жители городка относились к дядюшке Джеку с почтением, ребятишки, хоть и считали его полоумным, все же опасались его и проявляли к нему уважение.

Работы у дядюшки Джека обычно было немного: то ребятишки прибегут спросить, гадость ли то,  что они собираются съесть, или, напротив, сладость. Они в таком возрасте суют в рот все, что попало. Так что родители говорили им: прежде, чем пихать в рот всякую дрянь, сходите сначала к дядюшке Джеку. Приходили к дядюшке и взрослые люди: жена, к примеру, приготовила ужасный завтрак, муж чуть им не подавился. Но жена утверждает, что завтрак прекрасный, и они отправляются к дядюшке Джеку, чтобы тот их рассудил. Дядюшка Джек пробует блюдо и говорит: да, завтрак, приготовленный вашей женой - настоящая гадость. Другой раз ему становится жалко молодую,  неопытную в стряпне жену и он цедит сквозь зубы ложь, что завтрак - сущая сладость.

Жители городка помогали чем можно дядюшке Джеку: кто продуктами, кто деньгами, кто крышу починит, кто уборку в доме сделает. На выходные приходили женщины развлечь дядюшку Джека, понимая, что тому одиноко без женской ласки. Мужья их нисколько не ревновали к дядюшке Джеку, рассуждали: от нас не убудет, а вот ему какая-никакая, а радость.

Все понимали, что ближайший дядюшка Джек находится за сотни миль от их городка, да и у того своей работы хватает. Вспоминался еще один дядюшка Джек, который обиделся на жителей и ушел из городка вместе со своей лампой. И больше не вернулся. В том городке никто уже почти не жил: кто потравился, кто забил жену до смерти за скверно приготовленный завтрак и сам сел пожизненно в тюрьму. Жители нашего городка знали, что дядюшку Джека следует беречь как собственную зеницу.

А вот на праздники, в том числе на Хелловин, у дядюшки Джека работы всегда было невпроворот. Жители городка приносили ему на опробование то или иное блюдо, приготовленное друзьями, родственниками, соседями, чтобы узнать, гадость это принесенное блюдо или сладость?

Откуда вдруг взялось такое недоверие к пище? А ответ прост: в городке с недавних пор появился тайный отравитель, загубивший немалую кучу жителей. Так что, прежде чем что-нибудь съесть, даже самую маленькую булочку, люди отправлялись к дядюшке Джеку с вопросом: сладость ли то, что они собираются скушать, или же это все же гадость?

Вечер Хэлловина едва начался, а дядюшка Джек выявил уже более десятка ужасных гадостей, чем спас от отравления столько же, если не больше, жителей городка. Очередь к нему рассосалась лишь когда городские часы ударили шесть раз. Жители тут же разбежались по домам, чтобы поужинать, а после ужина высыпать семьями на улицы и хорошенько попугать друг дружку.

Отправился перекусить и наш дядюшка Джек, а перекусить ему было чем: жители городка нанесли ему изрядно пищи, к ней ящик крепкого пива и пару бутылок шотландского виски. Требовалось также хорошенько почистить трубку и набить ее табаком, а это дело серьезное, не терпит небрежности и спешки. Отлучился он, стало быть, надолго. Не подозревая, что из кустов за ним внимательно наблюдают два мальчугана по имени Шмяк и Бляк.

Вы точно подивитесь, с чего вдруг у детей такие странные имена, но еще больше подивитесь, когда узнаете, что у взрослых имена были не менее странными. Мистер Банан и миссис Титаник - это были еще самые приличные имена, что уж удивляться таким, как Шмяк и Бляк?

Шмяк и Бляк неспроста укрылись в кустах, они выжидали, когда жители городка разойдутся по домам. В планах у них было выкрасть у дядюшки Джека лампу, хотя они и сами не понимали, к чему ее воровать. Разве что из баловства. А баловцами они были редкими, ни один день не обходился для них без порки, а иной раз отцы пороли их по два-три раза на день.

Но давно уже доказано авторитетными датскими учеными, что порки не воспитывают детей, а лишь озлобляют их против семьи и системы в целом. Шмяк и Бляк, вопреки ежедневным поркам, превратились в озлобленных мальчиков. Потому из личной озлобленности на все решили лишить городок покровительственной лампы.

- Что будем с ней делать, когда украдем?- спросил Шмяк.

- Для начала потушим свечку,- ответил Бляк,- после выбросим лампу в реку. Пусть все родители знают, как пороть своих детей. За все им отомстится.

Шмяк осторожно вышел из кустов, осмотрелся, сбегал к крыльцу и вернулся с лампой.

- Какая тяжелая,- сказал он,- будем нести ее по очереди. Десять шагов несу я, другие десять несешь ты.

Едва они успели дойти до лесу, как услышали несущийся со стороны городка жуткий, леденящий кровь крик.

- Наверняка это дядюшка Джек горюет над своей лампой,- сказал Бляк.

- Хватит болтать,- сказал Шмяк,- давай тушить свечу, пока нас не заметили.

Но свеча в лампе не желала гаснуть, что бы они с ней ни делали. Чем сильнее дули они на нее, тем больше она разгоралась.

- Бросим лампу в реку, там сама и погаснет,- сказал Шмяк.

Но до речки им дойти не пришлось, потому что в лесу они попали в засаду: их вдруг окружили тыквенные головы. Вид у голов был страшный, способный напугать даже взрослого мужчину, не то что двух мальчуганов, какими бы отчаянными и озлобленными на весь мир они ни были. Внутри каждой тыквенной головы горело по яркой свече, а самих голов было не меньше десятка.

- Вот кто своровал лампу дядюшки Джека,- сказала одна из голов. У нее были маленькие круглые глазки и широкий рот с четырьмя острыми зубами понизу и тремя такими же острыми зубами поверху. Глаза тыквенной головы сверлили трясущиеся тельца Шмяка и Бляка, точно хотели проделать в них сквозные дыры.

И снова разнесся по лесу горестный крик дядюшки Джека.

- Как будем наказывать воришек?- спросила тыквенная голова.- Порвем их на мелкие части и бросим в реку рыбам на съедение? А может привяжем воришек к дереву и позовем страшных волков? Или же дадим им в руки палки, пусть бьются друг с дружкой до самого рассвета. Пока один другого не пошлет к праотцам.

- Пожалейте нас, добрые тыквенные головы,- взмолился Бляк.- Мы всего лишь маленькие глупые ребятишки, не ведающие, где есть добро и в чем заключается зло. Родители порют нас за всякую мелочь. Мы уж так привыкли к поркам, что даже скучаем без них. Может вы нас просто выпорете как следует?

Тыквенные головы переглянулись: никто из них не желал пороть маленьких мальчиков.

- Вы должны выпороть себя сами,- с серьезным видом сказала самая главная тыквенная голова.- Вот вам, ребятишки, крепкие розги. Пусть сначала Шмяк выпорет Бляка, а после Бляк выпорет Шмяка. И имейте в виду, что пороть нужно со всей силы, иначе бьющий получит дополнительные десять ударов розгами за нерадивость. А всего ударов назначим по двадцать каждому.

- Что творишь-то!- закричал Бляк, когда Шмяк стегнул его розгами изо всей силы по обнаженным ягодицам: с такой силой его не бил даже родной отец. Но после третьего удара Бляк сжал зубы и стих, предвкушая, как будет, в свою очередь, пороть друга своего Шмяка.

- Ой!- вскрикнул Шмяк, когда розги взял в руки Бляк, и продолжал говорить "ой" двадцать раз. Впрочем, он был мужественным мальчиком, привыкшим к каждодневной порке.

- А теперь,- сказала главная тыквенная голова, когда экзекуция подошла к концу,- верните эту несчастную лампу дядюшке Джеку. И поторопитесь, ведь слышно даже здесь, как дядюшка Джек страдает из-за своей потери.

Ребятишки пустились из лесу бегом, лишь пятки их сверкали в темноте. Они бежали вслепую, на горестные стенания дядюшки Джека, заглушавшие все вокруг.

- Дядюшка Джек,- сказал Шмяк,- представьте себе, мы с Бляком прогуливались в лесу и случайно наткнулись на какую-то лампу.

- Нам кажется,- Бляк перекинулся взглядом со Шмяком,- что это ваша лампа.

- Ребятишки,- разрыдался дядюшка Джек,- вы не представляете, что совершили. Как для меня, так и для всего вашего городка. В благодарность за подвиг беру вас себе в ученики. Научу вас отличать сладость от гадости и прочим полезным вещам.После моей кончины моя лампа перейдет к вам и будет зваться лампой дядюшки Шмяка и дядюшки Бляка. А с этого дня любой, кому вздумается вас выпороть, сам выпорот будет.

К дому дядюшки Джека насильно привели отцов Шмяка и Бляка. Дядюшка Джек повелел, чтобы отцы спустили штаны и Шмяк публично выпорол своего родителя, а Бляк своего.

За всем этим внимательно следили тыквенные головы.

- Хорошая ночка выдалась,- говорили они и кивали друг дружке своими тыквенными головами.