Мир - это ты, или Драма Сознания
Мир – это ты, или Драма Сознания
* * *
Однажды, посреди глубокой одинокой ночи, когда вокруг меня всё остановилось в незыблемом, но вещем сне, в сумрачной полу тишине, мне явилось озаренье. Своими таинственными глазами оно загадочно взглянуло на меня, ведя за собой, и словно улыбалось. Вдруг оно сверкнуло подобно молнии, осветив весь окружающий меня мир ярчайшим светом, так что я смогла увидеть всё, так что я узнала даже то, что доселе было скрыто и неведомо моему созерцанью и сознанью. Душа моя наполнилась необычайным блаженством. Волны энергии освобождения и веры пробежали по моему телу. Сердцу было открыто что-то сокровенное, важное и нужное, предопределённое. Видение озарения словно прошло сквозь меня своим теплом и наделило мощной силой проникновения. Затем оно улыбнулось мне своими исчезающими глазами и, меркнув, крадучись, исчезло снова во мраке, оставив мне чувство предчувствия свершения и полную тишину.
* * *
Ещё не высох дождь вчерашний,
Но это уже не дождь.
Это грязная зловонная лужа,
В которую, проходя мимо, плюёшь ты.
Думал ли ты, куда летит твоя харкачка? –
Однажды: когда смотрел в мои глаза.
Ещё не высох дождь вчерашний,
Но вчера уже не вернуть…
* * *
Что ищешь ты здесь? Здесь нет места для грязи и лжи. Сможешь ли открыть свой разум, чтобы пустить слова мои? Они ищут твоего благоразумия… Человек! Когда перестал ты быть человеком? Ты везде видишь зло и творишь зло. Попустись! Я не та, за кого ты меня принимаешь.
1
Раздетая душа, донага, до голого тела… Бездомная, голодная, нищая… Избитая кнутом и дождём… Мерзкая, злая и глупая… Ленивая для мести… Зашантажированная… Беременная… И что самое интересное – моя. Она бродит одиноко по высженному пустырю. Месту, где некогда взращивала все свои устремленья, где строила своё счастье, прятала сокровенное. Она смотрит далёкими глазами в никуда. Взор её беспределен и практически безразличен. В нём вмещалось всё, но это было своровано, нагло и безвозвратно. Она ищет спасения. Не спасения, а, собственно, приюта. Укромного места близ чьего-то сердца. Совершённая глупость. Приобретённая нищета. Обман и коварство. Столько познанных негативных чувств. Большой ассортимент. Ещё раз – глупость. И, конечно же, презрение (куда же без него?).
«Я не в силах подавить вздох… В иные дни меня охватывает чувство мрачнее самой чёрной меланхолии – презрение к людям». Душа моя ненавидит людей. Некоторых. Особенных. Значимых для неё, родных. Люди также могут являться источником нечеловеческого. Собственно, они творцы его – уродливого, гадостного деяния. И это омерзительное чувство ненависти родилось в глубинах моей души из наипрекраснейшего чувства любви. Из самой настоящей любви к человеку. Но ведь не только мне знакомо это проклятущее презрение. Жопа – название этого чувства. Имею уверенность, сто даже Како (мой кот) знаком неплохо с этим «радостным» ощущением презрения. Но хоть стреляй меня из базуки, я считаю это злом. Большим реальным злом. И мне понятно, как и почему люди становятся злыми. Их не любили и не научили любить. Порой для их злого эгоистичного безапелляционного презрения достаточно малейшего повода (чем может послужить даже улыбка, нежеланная или неожидаемая ими). А под «ими» я представляю вам Мотоциклетов (а особенно, так называемых мною ведьм и Вельзевулов – я, лично, их не боюсь – у меня на них «броня»). Но, как не крути, хоть выкрути, они – гонят. Злостно гонят, и в этом их тупость. Но «не заслужить привилегий ни на земле, ни на небесах тому, кто довёл почти до совершенства овечью кротость». (Чем виноваты живые?). Даже если признать, что он не лопался от тщеславия и не напрашивался на скандал своими судейскими замашками, он остаётся всё же милой смешной овечкой, у которой нет ничего, кроме рожек».
Придуманный мир. Всё близкое моему сердцу, все мои устремленья – это не реальность. Я ищу оправданья людской лжи, дабы как-то существовать и думать, что я дороге к счастью. Но ничего такого нет. Все мы рождены для боли. «Жизнь – растянутый во времени несчастный случай со смертельным исходом», - пишет Ричард Хелл (фамилия классная, правда?). И он совершенно прав. Это такой прикол: дура ( она же не понимает истинных побуждений людских!) представляет себе, что её любят, что ценят, что кто-то может бескорыстно сосуществовать с ней. О, НЕТ! Все ищут тарелку и сортир. ПОЖРАТЬ. ПОСРАТЬ. «Они как самки – все эти великие мечтатели и диковинные звери; у всех «прекрасные чувства» сходят за аргументы, вздыиающаяся грудь – за меха, раздуваемые божеством, убеждение – за критерий истины». Поверьте, я видела человеческое Падло. Я столкнулась с ним лицо к лицу. Точнее, лицом – к рылу. Спала с этим недочеловеком в одной постели. Оправдывала его хрюканье-враньё и покорялась бездушным изрыгательствам этого свиночудовища. Пока не пришла к пределу. Огромнейшему моеме терпению пришёл конец.
Нарцисс! Кю! Алкогольцисс! Змий зелёный поганый, драная собака, жалобно смотрящая своими наглыми алчущими прикорма глазами. Сраная свинья, привыкшая жить любым способом за чужой счёт ради своего свиносамовозвеличивания. Конченый лодырь и пьяница, лишённый полностью любого морального или интеллектуального приличия. Да то ещё что! Вор и насильник, шантажист и обманщик, мошенник и аферист. Но, неизменно и истинно ДУРАК! (Что, впрочем, уже комплимент).
Так свела меня в далёкой молодости судьба-шутница с моим мужем. Верите ли, это была, как говорят, любовь с первого взгляда. Клянусь! Как только я увидела эти два проникающих в душу бесовых глаза, в моём сердце что-то встрепенулось, и к вечеру этого злополучного дня я уже была во власти любовных чар. Было ли это наважденье? Верно, да. Наваждение – моё, обман – его. Целью вранья ведь есть зависимость от обманщика. И я присела на этот наркотик жёстко и надолго. Я рисовала в воображении день нашей свадьбы. И она состоялась в сроки, которые я сама же себе и надумала (я ошиблась в предполагаемой дате всего лишь на 10 дней – 24.05.2006 – 03.06.2006). И это сущая правда. Но я не могла вообразить себе всех тех обстоятельств и нюансов, что привели меня к этому роковому событию. Ведь это столь сильное и беспокойное чувство породнило меня с полным абсурдом, бессмыслицей и презрением. Ко всему. К нему. Ко всему, что прогисходило тогда в моей жизни.
С какой невероятной силой я любила, так же беспощадно обернулась ко мне «задом» эта «любовь». Она деградировала до полного «свурх уродства», «свурхпозора», «сверхпрезрения». «Вот такой вот заворот!» Хорошо, что наши дороги разошлись и, надеюсь, я больше тебя «мерзенного» не увижу.
Часто другие люди торгуют твоей жизнью в пользу твоего «будто бы» благополучия, ради своих интересов. В тебе медленно, но уверенно давят твои истинные стремления, ставя преимуществом свои желания, аргументируя это твоей беспомощностью, неспособностью к самосуществованию, твоей «святой» обязанностью платить за «путёвку» в жизнь своей жизнью или тому подобное. Человек, извлекающий для себя выгоду или что-то там ещё, существенно и необходимо нужное ему для уго овечьего удовлетворения, придумает миллионы оправданий своим действиям. Свои убеждения он позиционирует как основополагающие и единственно верные. Чужие правила становятся законом и не подлежат пересмотру. Но индивид манипулируемый другим индивидом ни в коем случае не должен стать жертвой навязываемых ему условий или правил. Это убивает личность, прививает комплекс непреодолимого страха пред своими же «невозможностями», дарит талант неудачника, бессильного, безвольного созданья, у которого нет желаний. В действительности же, неудачи – нет. Так же, как и удачи. Есть лишь суть своё личное суждение о тех или иных событиях или проишествиях. Хотя это утверждение и не делает нас счастливее. По крайней мере, меня. Для меня нет счастья, если я о нём не знаю. Зато я знаю о несчастии. Боль, причинённая мне людской подлостью, настолько впилась в мою сущность, что неверие поглотило мой мозг, и никакие доводы не несут в себе особого смысла. Едва выбравшись из замкнутого круга недолговечного (аллилуйя!) брака, едва найдя в себе последние остатки воли и желания к жизни, я прибегнула к самоосмыслению своего бытия. Слишком долго я слушала других, а порой совсем не тех людей. Главным моим пороком стало чрезмерное вверение своей жизни «родным» баранолюдям. Изнанка моей души стала доступна людской злобе, неаргументированной зависти и ревности. И слабость мою быстро учуяли шакалы. Мотоциклеты, мать вашу! Поистине, человек – это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять его в себя и не стать нечистым. Но ведь теперь всё иначе стало. Теперь, реальные суки, я многих из вас знаю в лицо! Хватит трахать мою жизнь!
«Страсть проходит, а любовь
длится вечно»
Св. Павел
2
«Каждый человек живёт так, как ему хочется, а если это кому-нибудь не нравится, то не стоит разрушать себя обидами или завистью». Согласна я с этим полностью. Но разве подлой человеческой душонке так легко справиться с собственными неудовлетворёнными амбициями, с личными и не всегда приличными желаниями, которые не то чтобы попросту трудно осуществить, но даже думать и воплощать подобное в своём испорченном чужими вторжениями обид и зависти (а также преисполненном радиации) мозге не очень хорошо. Мою голову, успевшую порядком деградировать за мои почти три десятка лет, порой посещают одновременно столько тёплых радостных образов! Я реально влюблена в них в один момент (когда кажется, что мир прекрасен, и ты способен получать радость, удовольствие от прозябания в этом маленьком городке даже с этими гнусными недоумками, готовыми в один миг искалечить тебя морально и не только), но иногда, больше чем иногда, жёсткая депрессия накрывает меня, словно наркомана волна прихода. И нет выхода, кажется, что нет, из лабиринта чёрных дум, дум о безысходности всех моих усилий, о напрасности моих напрягов и тэ дэ, и тэ пэ. Апатия. Напрасность. Напрасность. Напрасность, блядь! Чернее чёрной ночи эти думы. Коварные черти калечат меня, и хочется плакать. Хочется рыдать! Выть! Но что-то мешает. Мать на кухне? Или та же напрасность? Кричит: «Будешь омлет?» Беру свою порцию снова сажусь за компьютер. Знаете, это немного облегчает боль души. Убиваю время. Впрочем, которое мне нафиг не нужно.
В недавнее время вошло в моду не рассказывать о своих намерениях, не то сглазят. Никто никому ничего о себе не говорит, зато все про всех всё знают. Никто никому не верит, зато каждый доверяет любой сплетне. Говорят, в каждой сплетне есть доля правды. Вздор! Правды мало дале в самой правде. Всё потому, что нет кумира. Сотвори себе кумира, чтобы было на кого равняться!
У меня есть кумир. Он мужествен, красив. Достоинство и чесность в его глазах, в поступках, в движениях сознания… Он провоцирует меня к определённому действию. Он ослепителен. Его незаурядность сводит с ума. Он умный и нежный, мужественный и всесильный. Он обладает огромнейшей душевностью, очень редко встречающейся в наше время среди людей. Если бы в один миг я смогла испепелить границы времени и прилететь к нему на ковре пространства, то мне ничего больше (поверьте на слово) не нужно было бы в этой скверной жизни.
Собственно, мне и так от неё ничего не нужно. Мне нужен лишь ты. Твои бездонные глаза. Я могу смотреть в них вечность. Я могу слушать их вечность. Ибо ты говоришь глазами. Говоришь так, что «небу жарко даже» от твоего властного чувственного взора, коим творишь жизнь очень талантливо. Но как мне жить с этим? Говорят, время лечит. Меня лечило. Потом вновь лечило. Потом водка. О, бог милостивый, что же с моей памятью? Я не могу выкинуть тебя из головы! Я не могу забыть тебя, как буквы, как способность видеть и просыпаться утром, как дышать или любить! Я не могу забыть, что ты есть. ТЫ ЕСТЬ! Ты не исчезаешь, ты существуешь! Я нашла тебя среди людей. Но ты там, в чужом городе, без меня. С чужими знакомыми, с чужими другими людьми. С иными, совсем чуждыми мне помыслами. Но я не забываю тебя. Похоже, истинное чувство навсегда овладевает нами. И никакие временные пространства не способны убить его.
«Добиться воплощения своей судьбы – это единственная подлинная обязаность человека». Я бы сказала, не обязаность, а мечта. Так, по-моему, понятнее и правильнее. Далее читаем: «Все люди, пока они ещё молоды, знают свою судьбу». Здесь бы я тоже заменила слово «судьбу» умненького дяди на своё «мечту». Кто знает свою судьбу? Коэльо? Какой грёбаный ясновидящий уверен в завтрашнем дне? Но, с уверенностью могу сказать – я знаю свою мечту (не судьбу). Я с ней знакома (я, даже, представьте себе, спала с ней бок о бок, делилась хлебом и деньгами, во снах моих бредо-любовных, конечно же). И я была бы нескончаемо рада, если бы могла считать, что моя единственная подлинная цель – это воплощение моей мечты. Которую я не могу достичь. Все эти годы за это я себя ненавижу. Как может быть, что я так глупа? Ненависть – отвратительное чувство. Разрушительное. О! Если бы ты мог себе представить, как неистово я себя ненавижу!
Это похоже на помрачение рассудка. Это настоящее безумие, страшрая агония, будто нетипичная лихорадка мозга и белая горячка в одном целом плюс нестерпимая боль сердца, вернее души, которую чувсвуешь физически, как секс. Я лазила по полу и, в прямом смысле этого слова, выла от боли, тысячи раз повторяя твоё имя и взывая к богу в надежде призвать его милость к себе. Но не было никакого бога. Чёрт подери. Не было тебя. Не было никого. Никто не спас меня. Никто не позвонил. Да никто и не знал об этом. Разве ты знал о моей боли? Разве ты видел мои глаза? Ты был неумолим. Как жестокий палач. Как наказание за какие-то смертельно тяжкие грехи. Как нож в сердце. Но я любила тебя больше своей боли. Я любила тебя до этого, и после. И сейчас после этих нестерпимых мук моя любовь не уменьшилась. Она самосовершенствовалась.
Однажды моему взору открылась чарующая картина. Я видела, как солнце спустилось к нам и светило просто над нашими головами. Мы были уже вместе, и мне казалось, что думаем мы об одном и том же, что мечтаем об одном и том же, что любовь наша неразделима и вечна, и солнце согревало нас. Оно очутилось между нами, но, не разделяя нас, а будто связывая, притягивая нас своим теплом. Всё это мне приснилось однажды, в ночь на Рождество. На Рождество снятся исключительно вещие сны. А теперь мне снится, что ты берёшь меня за руку и уводишь за собой. Не взирая на возвращение моего бывшего супруга (я говорю так в надежде когда-нибудь назвать тебя своим супругом; я до сих пор верю в это). Без страха и сомнения. Как всё, что ты делаешь в своей жизни. Как всё, что ты делал в своей жизни, мне нравилось. И я восхищаюсь тобой, восхищаюсь так, как, наверное, восхищается мать, взглянув первый раз в глаза новорожденного.
Я полюбила тебя не сразу, не с первого взгляда. Что-то вызывающее было в твоей внешности, дерзкое и манящее. В моём сердце это чувство созревало словно красивое дикое растение, самое сильное и непреодолимое, чувство, которое изменило меня кардинально и которое открыло мне глаза. Я радовалась уже тому просто, что видела тебя. А ты смотрел всегда таким странным долгим взглядом, словно гипнотизируя, заманивая в свои сладострастные сети любви, и затем исчезал. Растворяясь в мегаполисах, далёких чужих городах. Растворялся в мире, где кроме тебя мне никто не был нужен. Я так болезненно переживала эти разлуки, я так хотела быть всегда где-то рядом. Видеть твои глаза, чувствовать твои ладони в своих, слушать твои слова и проникать в твои мысли, становиться тобой и умирать в тебе, не зная себя. Я стала полностью тобой одержима. Ни один день, ни один сраный день из моей жизни не мог пройти без мыслей о тебе. Ничто не интересовало меня настолько, как лишь надежда на встречу с тобой. Я только тем и занималась, что рисовала в своём воображении наше совместное будущее. Для меня представлялось необыкновенным счастьем создать с тобой семью, и, выбирая для родителей люстру в магазине, я чуть не заревела, от того что я не могу так же просто, в какой-нибуть лавке подобрать что-нибуть для нас, а ещё лучше – для тебя. Для тебя. Для тебя. Я готова тысячи раз повторять любое местоимение, любое слово, которое связано с тобой, словно это приближает меня к тебе, невидимо объединяет с тобой. Но все мои надежды канули в пропасть, когда ты водин прекрасный момент появился с другой (how was it painfull). Всё потеряло последний, самый последний смысл. Я думала, что «втрачу останні крихти розуму». Я надеялась, что алкогольные бесы унесут меня в преисподнюю раньше, чем наступит следущее утро. Но каждое утро я просыпалась, приводила себя в порядок и бежала в мир. Летела к тебе! Хмель не мог задушить тебя, спирт имеет власть только над слабостью. Не над тобой в моей голове. Ты во мне – это всё. Это – сила, это – жизнь.Ты-мой завтрашний день, ибо я твёрдо знаю, что нам суждено быть вместе. «Смотри, но ничего не трогай», - словно говоришь ты мне. И я готова делить тебя с кем угодно, лишь бы твои глаза были предо мною. С другою, с другими, со временем и жизнью – лишь бы гора твоей неприступности была всегда впереди, чтобы я могла глядеть вверх и упрямо карабкаться к тебе, чтобы точила когти и становилась львицей, чтобы жизнь моя преисполнялась благим смыслом. Ведь жизнь приобретает полнейшую абсурдность, если она лишена любви. «Любовь не терпит поражения, какими бы не были обстоятельства». Кто идёт за любовью – идёт дорогой своей судьбы. Остальное не существенно. Жизнь стоит того, чтобы идти к тебе.
3
Это либо умопомрачение, либо судьба накрыла одеялом неудач моё существование. Хандра и полная апатия окутали мой мозг и тело, и лишь негативные эмоции будоражат моё сознание, будто в моём убогом претерпевании происходящего продолжается кому-то ещё нужная жизнь… Я захлёбываюсь ненавистью к окружающему и к самой себе. Я – загнанный обстоятельствами зверь, одержимый жалостью и ленью. Моё бессилие питает моё неверие. Мои неудачи обуславливают мои неспособности. И нет ничего страшнее для меня, чем борьба с неподвижной стеной безысходности. Нет более угнетающей мысли, чем мысль о напрасности биения об эту стену. Я согласна с моим ничтожным положением, ибо знаю – тебя здесь нет. И боюсь, боюсь даже бояться, что тебя здесь никогда не будет.
- Но разве ты стрелял, целясь? Тем не менее, ты причастен к этому. Можешь ли донести до меня свои слова, не зная, где я? Можешь ли заставить поверить себе? Ты знаешь ответ. Ведь берёшь, не спрашивая. Всё богатство мира в твоих руках. У меня что?
Кто-то отнял у человека всё., кроме уничижения. Его заставили быть виновным. Во всём, что можно предъявить. Придумать. Надумать. Человек лишился уважения, лишился авторитетов и устремлений. Кто-то внушил человеку глупость. Глупость сделала его слабым и безвольным. Ненужным. Безликим. Глупость отняла у человека его жизнь.
Отсутствие элентарной солидарности с самим собой.
Полное неуважение к себе.
Под давлением внешних обстоятельств я привела себя к депрессии, которая (я знаю!) принесёт мне в лучшем случае физические недомогания, а в ином – алкоголизм, наркоту или же вообще самосуд. Большое судилище собственного сознания, будь оно проклято трижды и на фига оно нужно. Жила бы, не осознавая ничего, как растение. Было бы круто. Делала бы всё инстинктивно. Жрала бы, да спала бы. И сдохла. А так – терпи, падло. Учись жить. Учись жить без боли или с болью. Я сдалась всем и всему, что пожелало сломить меня. Но это не6 совсем правда. Ко всему прочему я ещё оказалась и лгуньей. ЛЕНЬ! Лень разбирает меня. Ведь я, наверное, ещё могу что-нибуть сделать для тебя. Правда? Или нет? Лень – первая спутница всех наших несбывшихся устремлений. Лень – это наше нежелание взять себя в руки.
Fuck. Всё это лишь мои грёбаные мысли.
нет смысла в любви
нет смысла в обьятии
нет смысла в словах
нет смысла в боли
нет смысла в слезах
нет смысла в новой жизни
нет ничего
Сон занёс тебя в мой мир. Ты шёл ко мне, обнимал меня. Целовал. Боже, зачем я всё это видела???
Я люблю тебя и лишь тебя. Дважды и трижды повторяй прекрасное. Проснувшись сегодня утром, я выглянула в окно. Я увидела что-то знакомое. Пасмурное небо заволокло весь город. В нём было что-то от тебя. Моросил маленький дождь. Такая погода всегда навевает скуку. Но я прозрела. Я вспомнила. Мы лежим на маленьком полотенце у реки. Обнажённые. В объятиях. В поцелуях. Рядом много зелени, запах которой сливается с твоим… Пасмурное небо и твои глаза. Вокруг твои глаза. Тону в небе и твоих глазах. Дождь немного прохладен. Но тёплая влага твоего тела даёт мне осознание смысла жизни и смерти. Я касаюсь тебя, словно изнанки своей сущности. Мне так приятно быть с тобой, что даже больно. Больно видеть тебя. Больно ощущать твоё присутствие, потому что боюсь просыпаться, боюсь, что этот сон, ты закончишься! Не хочу просыпаться! Слышишь? Ты слышишь, любимый? Я не хочу просыпаться никогда! Никогда! Мы должны быть вместе. Должны. Но, может быть, и нет. Будь мы вместе, мы бы ссорились, грязнули бы в рутине банальностей, быта, ревности и зависти окружающих. Ты – пророк. Не я. Пророк любви и страданий. Моих желанных страданий во имя тебя. «Стрельбой, - я так выскажу, - от человека только отделаться можно… стрельбой до души не дойдёшь, где она у человека есть и как она называется. Но я, бывает, себя не жалею, я, бывает, врага час топчу или более часу, мне желательно жизнь узнать, какая она у нас есть…»
Тишина становится тобой. Почему жизнь неизменно напоминает мне о тебе? Я не иду вперёд. Топчусь на одном месте, как проклятая. Ты проклял меня? Может это изначальная моя «потребность слиться с другим человеком, чтобы вырваться из тюрьмы отделённости»? Но мне нужен для этого только ты. Это блаженнейшее чудо – быть с тобой. Даже лишь думая об этом. Ибо я в этом живу. Существую лишь благодаря этому. Благодаря тому, что могло было бы быть между нами, я познавала мир, чувствовала смысл мироздания, смысл счастья, любви. Всё, что было вне этого, не принесло мне и доли прозрения, ни капли не проникло в мою истинную сущность. Были лишь мои мелкие попытки продраться во внутренности скотин, с которыми я жила. Это так абсурдно. В этом не было жизни. Так. Просто говно. Говно моей жизни, где и я порядочно завонялась.
Но она проклятая продолжает длиться и длиться. Ей плевать на всё. На боль, уныние, смерть. Даже на саму себя. Этот вечный круговорот – дом- работа, работа – дом – уже задолбал меня. Жизнь, она – робот. В ней нет ничего живого. Только мы, чувствительные твари, которым дано великое право быть несчастными и существовать до своей полной боли неминуемой кончины, в надежде достичь призрака счастья. И хорошо было бы, но! Но есть обстоятельства, зависимость и сраные обязанности, под гнетом которых мы должны жить. А ещё несвоевременность и разделяющее нас (НАС!) пространство. Небытие в бытии. И наоборот.
Снова говенная депрессия грузит меня, словно камень размером с Джомолунгму лежит у меня на плечах. Словно я зачахла в неопределённости, в неведении. Словно я брожу одиноко в пустыне своего бреда как в лабиринте без стен и без выхода. Мне, видимо, не хватает серотонина – гормона счастья. Так дайте мне его! В таблетках, в ампулах или в бутылке! Где мне достать его? Что мне сделать? Что украсть? Кого убить? Безумие. Безумие (или слабоумие?) меня съедает. Кажется, ещё одна капелька и я пожму руку сумашествию, как брату. Мы сядем рядом на высоком холме и, глядя вниз, будем говорить о том, о сём. Где панацея от этой глупости? Пустыня в моей душе не отпускает меня. С тобой только, моя любовь, мысленно я оживаю. Твои глаза окрыляют меня, твой гений творит, тем самым побуждая меня к творческому действию. Твоё яство, такое родное, беспритязательное, располагающее к себе наполняет чашу моей души облегчением, успокоением и зеркально чистой любовью, истинным счастьем, какое я только могу испытать. Наверное, лишь самые гнусные черти ада знают, как я страшно боюсь не знать всего этого, забыть об этом. Ибо сейчас я это знаю, осознаю всю значимость моего чувства и знания. Ведь истинно: любовь не просто чувство. Одно лишь чувство не является доказательством любви. Любовь – это вся жизнь и весь мир. А мир – это ты.
Так и родилась моя повесть. Повесть о беспросветности и о свете, о боли и о любви. Жизнь так коротка для счастья и для творчества, что хочеться застрелиться. Жизнь так длинна для страдания и для боли, что можно писать вечность о муках сердца и предопределённости исхода. Но мы наделены способностью чувствовать и любить. Это моя внутренняя необходимость, мой глубокий личный выбор, следовать моим желаниям и жить с ними, питаясь ими и страдая от них. Желание начинает существовать с того момента, когда оно рождается в нашей душе, как человеческое созданье начинает существовать с момента его зачатия… А вот его воплощение? Его реализачия?
Путь души – это цепочка жизней
Жизнь – это развитие души
Развитием души определяется её совершенство
Совершенством души определяются её желания
Желаниями души определяется её будущее
4
Они встретились впервые на презентации её книги. Книги о Нём. Наташе крайне не нравились эти говенные презентации, все эти глупые вопросы, провоцирующие реплики всезнаек, которые даже и не притрагивались к её книгам. Кому вообще какая разница, как, о чём и почему именно так она пишет? Она ведь считала себя совсем не популярной. И никогда за этим не гналась. Для нынешнего любительского чтива, сами знаете, какие книги сгодятся. Ведь уровень постсоветского воспитания и образования сгнил, опустился ниже плинтуса. По крайней мере, в нашей стране. Совесть нации исчезла. Каждый гребёт исключительно под себя. Вы все это знаете. Сами такие. Но признать – не признаете. Ибо, как это, мы не образованные? У нас по два высших образования! Чванство и бахвальство ваше образование. А в некоторых случаях, образование – это показатель тугости кошелька. О воспитании я вообще промолчу. А здесь, не хотите – не читайте. Наташа всегда писала исключительно для себя. Все её книги – это своеобразная интерпретация фрагментов биографии из её прошлого, анализ воспоминаний, устремлений, желаний. А главное – это её душа. Любовь и претензия. Страсть и боль. Всё, что свойственно любому живому человеку. Ну, а если уж это пришлось кому-нибуть по душе, так что же. Вникайте в её романы дома, да хоть в сортире. Ей это было куда более приятно осознавать, нежели выслушивать неуместную критику в свой адрес и тому подобное. Вот и сегодня она сидела с почти что равнодушным, скучающим видом и пыталась спокойно отвечать на вопросы, в надежде, что всё это действие закончиться в скором времени.
- О чём книга? Вы спрашиваете меня, о чём моя книга? Право, не знаю даже, как вам ответить…
Девушку начинало всё это раздражать.
- Вы не можете сказать, о чём сами же написали? – продолжала какая-то журналистка наглым вызывающим тоном.
- А мне не интересно вам, лично вам, отвечать на этот вопрос, - сказала холодно Наташа. Вид у этой крупной женщины, уже явноперешагнувшей порог сорокалетия был словно у шавки, которая, выкатив глазёнки, лает каждый раз до изнеможения, когда во двор заходит незнакомец, но будет облизывать любого, кто подкинет ей лакомый кусочек.
- Вам, что не дорога собственная репутация? – продолжала эта невыносимая тварь, - не отвечая, вы теряете потенциальных читателей…
- А вас это очень заботит, видимо? Мой читатель знает и будет знать, о чём мои книги. И таких, как вы это совершенно не касается. Можете писать в своих статейках, что вам угодно. Ваше мнение мне глубоко до причинного места.
«Женщина-собака» хотела ещё что-то сгнусавить, но девушка отвернулась от неё и кивнула другой журналистке, что бы та начинала свои расспросы.
- Послушайте, - обратилась она очень даже располагающе, - ваша новая книга очень дерзкая в некоторых моментах. Есть фразы, как то, например
Комментариев 0